Набережная была завалена тачками. Они громоздились одна на другой, а некоторые опрокидывались, выплескивая свое кровавое содержимое.
— Это Туссен Киджо, — в отчаянии сказал Груссе. — Его расчленили. Я уже не знаю, что делать с кусками. А здесь пробка из тачек, нужно, чтобы вы пришли, мадам Жост…
В нетерпении Груссе бросился на Лолу. Поскольку они были практически одного роста, то своими маленькими сморщенными кулачками он вцепился Лоле в бока…
— Лола, проснись! Лола, ты сказала, что мы выйдем до того, как «Сумасшедшие куклы» закончатся, чтобы изучить публику. Да проснись же, Лола!
— Что происходит? — вопросила Лола, уставившись на экран.
— В фильме?
— Везде.
— В фильме злодей сделал куклу, как две капли воды похожую на невесту журналиста. Она вышла такой удачной, что тот не видит разницы. А в реальности ничего. Болтун не явился, а публика ведет себя вполне благоразумно.
Они устроились у выхода и обозревали толпу, выходившую из кинотеатра.
— Ничего, — констатировала Лола.
— Совсем ничего, — подтвердила Ингрид.
— Пошли домой. Вернемся завтра. Терпение, мы все равно найдем его, этого Болтуна.
— Конечно, но завтра я не могу. У меня встреча.
— Ты ведешь двойную жизнь, Ингрид?
— Ты считаешь, что находишься в автобусе, идущем в Оклахома-Сити, Лола?
До улицы Фобур-Сен-Дени они шли в молчании, а потом Ингрид предложила Лоле обещанный массаж. Гарантировав при этом, что он поможет ей уснуть. В вестибюле ее дома, в свете лампы стоял клошар Тонио, который открыл один глаз и, увидев Лолу, воскликнул:
— Моя самаритянка! Я тебя жду!
— Что случилось, Тонио?
— Я нашел в урнах массу газет. В них писали о жившей здесь маленькой блондинке, которую потом убили. А я кое-что знаю и хочу поболтать с тобой, моя благодетельница. Тонио, он такой. Он человек с головой. Мне нравится твое старое лицо.
Лола присела на корточки рядом с Тонио. Клошар явно растягивал удовольствие; он подождал, пока она зажжет сигарету и вставит ее ему в рот, а потом зажжет еще одну для себя. Ингрид принесла три бутылки мексиканского пива, открыла их и устроилась на ступеньках.
— Я видел прелестную Ванессу однажды ночью на Пассаж-Бради. Она ругалась с хозяином ресторана.
— Когда это было? — вмешалась Ингрид.
— Чшшш! Не перебивай! — сказала Лола.
— Да, помолчи немного, белокурая газель. Я к тому и веду. Это было не летом. Все время шли дожди. Была уже осень, моя толстушка. А в такие ночи я обычно сплю на Пассаж-Бради, потому что он крытый. Они разбудили меня своей ссорой. Вот. Я подумал, что тебя это заинтересует.
— Конечно, мне это очень интересно, но я хотела бы знать, что они друг другу говорили.
— Уже не помню.
— О нет! Сначала ты меня обнадеживаешь, а потом убиваешь наповал!
— Знаешь, моя толстушка, я особенно не прислушивался.
— Это была ссора влюбленных? — настаивала Лола, украдкой посматривая на Ингрид, неподвижный взгляд которой воскрешал в памяти злобную Беллу.
— Да откуда я знаю! В любом случае девушка была недовольна.
— А он?
— Он говорил вполне спокойно, но девушка не хотела ничего слушать. Он удерживал ее за рукав. А ей, этой красавице Ванессе, кажется, не нравилось то, что он говорил. Вот. Не дави на меня больше, это все, что я могу тебе сказать. Но только тебе.
Ингрид и Лола допивали пиво, сидя на оранжевом диванчике. Лола курила, устремив взгляд в пустоту. Ингрид зажгла ароматическую лампу. У нее не было настроения делать Лоле массаж, а у Лолы не было настроения задерживаться.
— Погода портится, — сказала наконец Лола. — Сегодня я узнала от Рене Кантор, жены…
— Хозяина кинотеатра, я знаю. Хотя вид у меня и безумный, но я полностью слежу за твоей мыслью. Продолжай, Лола.
— Так вот, я узнала, что между Ринко и Максимом не было такого уж сердечного взаимопонимания. Он все время отсутствовал, а она завела себе любовника.
— Fuck![21]
— Вот именно! И это еще не все. Ринко Ямаду-Дюшан нашли привязанной за лодыжки к спинке супружеского ложа. Даже Груссе увидит аналогию между привязанными лодыжками и отрезанными ногами. Доказательства сыплются, как из рога изобилия, Ингрид.
— О нет!
— О да! Скоро нас ими затопит. Угроза выходит из берегов, как река. Через некоторое время вода дойдет зуаву до усов, и он чихнет.
