— Я — боец, а не дровосек!
— Компа Ричард, — Дуглас поднял к небу указательный палец. — Я не танцевать вас приглашаю. Ветки нужны для маскировки машины.
Хитрость Дугласа была разгадана Ричардом с самого начала. Милисиано, видимо, пожалел его и решил дать передохнуть. «Нет, — злился Ричард, — он плохо меня знает».
— Я тебя понял, компаньеро! Там, в лесу, за соснами прохладно, поют птицы, но, обняв ящик, я вспоминаю танец в порту Сан-Хуан, — Ричард демонстративно снимал куртку и пытался улыбнуться.
— Ты вспомнил этот танец, потому что жив, — от веселого добродушия Дугласа не осталось и следа. — Я — командир и отвечаю за твою жизнь. И хочу, чтобы вспоминал ты, а не о тебе. И еще я не хочу, чтобы один из ящиков упал тебе на голову или ногу, и вместо патронов на передовую мы вынуждены будем везти тебя в госпиталь.
— Ты что, Дуглас? Я же...
— Выполняй приказ, товарищ!
Такого поворота событий Ричард не ожидал. Он поспешно натянул куртку, схватил поданный шофером мачете.
— Что, схлопотал, компа? Я думаю, за дело! — Шофер не то сочувствовал, не то подначивал.
Всю силу и досаду вложил Ричард в первый удар острым широким мачете. Отдых, на который, как полагал Ричард, направил его Дуглас, обернулся изнурительной работой. Тяжелый мачете, как пластмассовый ножичек, отскакивал от толстых упругих лиан, оставляя на них чуть заметный след. Переплетаясь, лианы образовывали тугие сети. Солнце редко проникает в сельву. Не потому ли ее и зовут не иначе как «негро», то есть черная. Есть в этом эпитете нечто зловещее, жутковатое.
Ричард пролез в одну из ячеек лиановой сети и, прокладывая путь мачете, углубился в заросли. Пройдя несколько шагов, он поднял голову и не увидел неба. Кроны сосен и платанильи вверху переплетались, образуя толстую зеленую крышу.
Громадные деревья со спаянными кронами, мелкие деревца и кустарник с острыми колючками на ветвях — чичикате. Попробуй пролезь среди них. Ричард схватился было биться с одним из таких кустов и через минуту походил на человека, который стал жертвой дюжины диких кошек. В открытые руки, ноги под брюками, в живот и грудь впились десятки острых, как акульи зубы, колючек. Всякому движению по сельве мешали также завалы из погибших деревьев, топкие болотца и опять же гигантские щупальца лиан. Их упругость позволяла обезьянам-конго совершать прыжки, похожие на полеты. Появление незваного гостя вызвало в стае визг возмущения, оторопь и смятение, которое выражалось в почесывании друг друга и покусывании собственных хвостов.
Труднопроходимой и опасной сельву делала и трава, которая могла накрыть с головой и взрослого человека, и надежно спрятать крупного зверя.
...Ветки чичикате ударов мачете боялись. Плотные, глянцевые, величиной с ладонь листья росли на них ровными рядами. Для маскировки кузова придумать что-либо другое непросто, но удержатся ли листья под напором встречного ветра?
От рубки ярко-зеленого, похожего на шар кустарника Ричард отказался быстро. Путь к стволу прикрывали длинные, почерневшие колючки. Пришлось рубить молоденькие сосны и собирать опавшие пальмовые листья.
Ричард связал свою «добычу» веревкой и по узкому прорубленному проходу потянул ее к машине.
Неутомимый водитель сновал между «ифой» и складом. Его спина лоснилась от пота, а волосы прилипли ко лбу. Дуглас, как маленький портовый кран, подхватывал ящики и заполнял ими кузов. Когда последний ящик занял свое место у выгнувшегося борта, сразу принялись за маскировку. Ветки втыкали в зазоры между ящиками и стягивали веревками. Минут через сорок над кузовом поднялась пышная шевелюра из мертвых деревьев, веток и длинных, похожих на индейские пироги, листьев пальмы.
— Ты как, в кузове? — К Дугласу вернулось обычное ироническое радушие. Он уже не командовал, а советовался. — Если, компа, ты в кузове, тогда твой фланг левый.
— А твой, командир, как я понимаю, — правый?
— Это хорошо, что ты понятливый. Поэтому два раза повторять не стану. Сейчас начинается самая опасная часть пути. Водила, ты меня слышишь? Или от страха у тебя язык отсох? Так вот при налете действуем так: я, отстреливаясь, даю длинную очередь. Ты, Ричард, за борт, водитель — из кабины. Вы очухались — открыли огонь. Тогда за борт вылезаю я. Все остальное — по обстановке.
