Рядом с Ричардом танцевали две девушки. Одна из них, с длинными, спадающими на открытые плечи волосами, запомнилась ему удивительной пластикой.
В кузове «ифы», ползущей по черной сельве к складу боеприпасов (и это было необъяснимо, как сон), Ричард отчетливо ощутил кончиками пальцев мягкий ремешок на талии девчонки. Танцуя, он старательно повторял вслед за ней плавные, полные родившейся нежности движения. Рядом с ней он хотел выглядеть этаким бойким развязным малым, который на шестой минуте знакомства лезет целоваться. Быть может, он и решился бы так поступить, но строгий взгляд девчонки разделял их жесткой невидимой стеной. Он пытался обижаться на нее, потом злился на свою робость. Но вот чудо: сейчас в кузове машины, вспоминая те, недавние события в Сан-Хуане, он был искренне рад, что образ «кабальеро-сердцееда» у него не получился и он ничем не обидел девчонку.
Хорошо, когда в дальней дороге с неизвестным концом ты можешь уверенно оглянуться. Уверенно, потому что за тобой там, в прошлом, нет постыдных дел и напрасно обиженных людей.
...Склад боеприпасов был совершенно непохож на алюминиевый капонир в Сан-Хуане. В трех километрах от него «ифу» остановил патруль из четырех бойцов.
— Вы, товарищи, опоздали на сорок минут, — сказал старший патруля, изучив документы Дугласа.
— А я что говорил?! — Водитель выскочил из кабины и с силой хлопнул дверцей. — То у нас митинг! То лекция о ценах на рынке в Манагуа...
— Кто знал, что ты раньше катафалками управлял? — Дуглас подмигнул Ричарду. — А если не управлял, то после такой езды тебе только там и работать. Торопиться-то некуда...
— Они, вот эти двое, — водитель искал поддержки у старшего патруля и, взмахивая большими руками, как крыльями, распалялся не на шутку. — Да, вот эти машину не понимают. То им останови, то им обгоняй.
— Не будем спорить. — Старший сделал знак одному из бойцов. Двое других, посмеиваясь над перепалкой Дугласа и водителя, тем не менее автоматы держали наготове, контролируя каждый шаг прибывших на грузовике людей. Старший патруля связался с кем-то по рации. Потом махнул рукой — путь свободен. Один из патрульных вскочил на подножку «ифы».
— Я провожу вас, компа! Пароли меняются часто, а, простояв у каждого поста, вы и к ночи не погрузитесь.
— Это ты тем певцам, что в кузове, скажи, — буркнул примирительно водитель.
А в кузове тем временем звучал один из рассказов Дугласа.
— Когда-то, до революции, в этой лесной чащобе была партизанская перевалочная база. Крестьяне-проводники тайными тропами, в дождь, чтобы не было следов, вели сюда наших людей из города. В первую очередь подпольщиков, на чей след напали сомосовские ищейки. На базе они делали короткий привал, потом предстоял четырехдневный переход «ла монтанье», где маленькие отряды сливались в партизанские колонны, готовясь к решающим боям.
Когда водитель заглушил мотор, Ричард вопросительно смотрел на Дугласа:
— Где же склад?
— Склад? Он под нами. Вот там, среди молодых бамбуковых деревьев — ступеньки. А теперь вперед. Да поможет нам святая дева Мария...
Погрузка патронов началась без промедления. Маленькие на вид цинковые ящики только казались легкими. Уже после двадцатого подъема из подземелья, двадцатого толчка ящика наверх, в кузов, пальцы потеряли цепкость. Дуглас после первой ходки предусмотрительно скинул куртку. Он закидывал ящик на плечо и быстрыми мелкими шагами вбегал по лестнице. Ричард носил ящик, прижимая его к груди, а потом попробовал, как Дуглас, положить его на плечо. Ребро ящика врезалось в шею, норовя спустить кожу как чулок. Одному человеку завидовал сейчас Ричард — водителю. Тот возвышался в кузове и руками, похожими на коряги, легко подхватывал ящики. В общем-то, небольшой кузов «ифы» после тридцатой ходки показался Ричарду бездонным. Он боялся, что кто-то вдруг заметит появившуюся у него в коленях дрожь, и поэтому ставил ноги широко, как на шаткой палубе.
— Ричард, — Дуглас взобрался в кузов. Водитель сменил его и таскал цинковые ящики по два сразу. — Так вот, компа Ричард, возьмите мачете и вон там, за соснами, нарубите веток. Я имею в виду настоящие ветки, а не те, из которых птицы колибри вьют гнезда.
