| He was a muscular Cossack, who had often commanded at sea, and undergone many vicissitudes. | Сильный был он козак, не раз атаманствовал на море и много натерпелся всяких бед. |
| The Turks had once seized him and his men at Trebizond, and borne them captives to the galleys, where they bound them hand and foot with iron chains, gave them no food for a week at a time, and made them drink sea-water. | Схватили их турки у самого Трапезонта и всех забрали невольниками на галеры, взяли их по рукам и ногам в железные цепи, не давали по целым неделям пшена и поили противной морской водою. |
| The poor prisoners endured and suffered all, but would not renounce their orthodox faith. | Все выносили и вытерпели бедные невольники, лишь бы не переменять православной веры. |
| Their hetman, Mosiy Schilo, could not bear it: he trampled the Holy Scriptures under foot, wound the vile turban about his sinful head, and became the favourite of a pasha, steward of a ship, and ruler over all the galley slaves. | Не вытерпел атаман Мосий Шило, истоптал ногами святой закон, скверною чалмой обвил грешную голову, вошел в доверенность к паше, стал ключником на корабле и старшим над всеми невольниками. |
| The poor slaves sorrowed greatly thereat, for they knew that if he had renounced his faith he would be a tyrant, and his hand would be the more heavy and severe upon them. | Много опечалились оттого бедные невольники, ибо знали, что если свой продаст веру и пристанет к угнетателям, то тяжелей и горше быть под его рукой, чем под всяким другим нехристом. |
| So it turned out. | Так и сбылось. |
| Mosiy Schilo had them put in new chains, three to an oar. The cruel fetters cut to the very bone; and he beat them upon the back. | Всех посадил Мосий Шило в новые цепи по три в ряд, прикрутил им до самых белых костей жестокие веревки; всех перебил по шеям, угощая подзатыльниками. |
| But when the Turks, rejoicing at having obtained such a servant, began to carouse, and, forgetful of their law, got all drunk, he distributed all the sixty-four keys among the prisoners, in order that they might free themselves, fling their chains and manacles into the sea, and, seizing their swords, in turn kill the Turks. | И когда турки, обрадовавшись, что достали себе такого слугу, стали пировать и, позабыв закон свой, все перепились, он принес все шестьдесят четыре ключа и роздал невольникам, чтобы отмыкали себя, бросали бы цепи и кандалы в море, а брали бы наместо того сабли да рубили турков. |
| Then the Cossacks collected great booty, and returned with glory to their country; and the guitar-players celebrated Mosiy Schilo's exploits for a long time. | Много тогда набрали козаки добычи и воротились со славою в отчизну, и долго бандуристы прославляли Мосия Шила. |
| They would have elected him Koschevoi, but he was a very eccentric Cossack. | Выбрали бы его в кошевые, да был совсем чудной козак. |
| At one time he would perform some feat which the most sagacious would never have dreamed of. At another, folly simply took possession of him, and he drank and squandered everything away, was in debt to every one in the Setch, and, in addition to that, stole like a street thief. He carried off a whole Cossack equipment from a strange kuren by night and pawned it to the tavern-keeper. | Иной раз повершал такое дело, какого мудрейшему не придумать, а в другой - просто дурь одолевала казака. Пропил он и прогулял все, всем задолжал на Сечи и, в прибавку к тому, прокрался, как уличный вор: ночью утащил из чужого куреня всю козацкую сбрую и заложил шинкарю. |
| For this dishonourable act they bound him to a post in the bazaar, and laid a club beside him, in order that every one who passed should, according to the measure of his strength, deal him a blow. | За такое позорное дело привязали его на базаре к столбу и положили возле дубину, чтобы всякий по мере сил своих отвесил ему по удару. |
