|
| At that moment the Tatar entered the room. | В это время вошла в комнату татарка. |
| She had cut up the bread which the warrior had brought into small pieces on a golden plate, which she placed before her mistress. | Она уже успела нарезать ломтями принесенный рыцарем хлеб, несла его на золотом блюде и поставила перед своею панною. |
| The lady glanced at her, at the bread, at her again, and then turned her eyes towards Andrii. There was a great deal in those eyes. | Красавица взглянула на нее, на хлеб и возвела очи на Андрия - и много было в очах тех. |
| That gentle glance, expressive of her weakness and her inability to give words to the feeling which overpowered her, was far more comprehensible to Andrii than any words. | Сей умиленный взор, выказавший изнеможенье и бессилье выразить обнявшие ее чувства, был более доступен Андрию, чем все речи. |
| His heart suddenly grew light within him, all seemed made smooth. | Его душе вдруг стало легко; казалось, все развязалось у него. |
| The mental emotions and the feelings which up to that moment he had restrained with a heavy curb, as it were, now felt themselves released, at liberty, and anxious to pour themselves out in a resistless torrent of words. Suddenly the lady turned to the Tatar, and said anxiously, | Душевные движенья и чувства, которые дотоле как будто кто-то удерживал тяжкою уздою, теперь почувствовали себя освобожденными, на воле и уже хотели излиться в неукротимые потоки слов, как вдруг красавица, оборотясь к татарке, беспокойно спросила: |
| "But my mother? you took her some?" | - А мать? Ты отнесла ей? |
| "She is asleep." | - Она спит. |
| "And my father?" | - А отцу? |
| "I carried him some; he said that he would come to thank the young lord in person." | - Отнесла. Он сказал, что придет сам благодарить рыцаря. |
| She took the bread and raised it to her mouth. | Она взяла хлеб и поднесла его ко рту. |
| With inexpressible delight Andrii watched her break it with her shining fingers and eat it; but all at once he recalled the man mad with hunger, who had expired before his eyes on swallowing a morsel of bread. | С неизъяснимым наслаждением глядел Андрий, как она ломала его блистающими пальцами своими и ела; и вдруг вспомнил о бесновавшемся от голода, который испустил дух в глазах его, проглотивши кусок хлеба. |
| He turned pale and, seizing her hand, cried, | Он побледнел и, схватив ее за руку, закричал: |
| "Enough! eat no more! you have not eaten for so long that too much bread will be poison to you now." | - Довольно! не ешь больше! Ты так долго не ела, тебе хлеб будет теперь ядовит, |
| And she at once dropped her hand, laid her bread upon the plate, and gazed into his eyes like a submissive child. | И она опустила тут же свою руку, положила хлеб на блюдо и, как покорный ребенок, смотрела ему в очи. |
| And if any words could express-But neither chisel, nor brush, nor mighty speech is capable of expressing what is sometimes seen in glances of maidens, nor the tender feeling which takes possession of him who receives such maiden glances. | И пусть бы выразило чье-нибудь слово... но не властны выразить ни резец, ни кисть, ни высоко-могучее слово того, что видится иной раз во взорах девы, ниже' того умиленного чувства, которым объемлется глядящий в такие взоры девы. |
| "My queen!" exclaimed Andrii, his heart and soul filled with emotion, "what do you need? what do you wish? command me! | - Царица! - вскрикнул Андрий, полный и сердечных, и душевных, и всяких избытков. - Что тебе нужно? чего ты хочешь? прикажи мне! |
| Impose on me the most impossible task in all the world: I fly to fulfil it! | Задай мне службу самую невозможную, какая только есть на свете, - я побегу исполнять ее! |
| Tell me to do that which it is beyond the power of man to do: I will fulfil it if I destroy myself. | Скажи мне сделать то, чего не в силах сделать ни один человек, - я сделаю, я погублю себя. |
| I will ruin myself. And I swear by the holy cross that ruin for your sake is as sweet-but no, it is impossible to say how sweet! | Погублю, погублю! и погубить себя для тебя, клянусь святым крестом, мне так сладко... но не в силах сказать того! |
