|
| Neither will you retain your heads, gentles. | Не удержите и вы, паны, голов своих! |
| You will be thrown into damp dungeons, walled about with stone, if they do not boil you alive in cauldrons like sheep. | Пропадете в сырых погребах, замурованные в каменные стены, если вас, как баранов, не сварят всех живыми в котлах! |
| And you, men," he continued, turning to his followers, "which of you wants to die his true death? not through sorrows and the ale-house; but an honourable Cossack death, all in one bed, like bride and groom? | - А вы, хлопцы! - продолжал он, оборотившись к своим, - кто из вас хочет умирать своею смертью -не по запечьям и бабьим лежанкам, не пьяными под забором у шинка, подобно всякой падали, а честной, козацкой смертью - всем на одной постеле, как жених с невестою? |
| But, perhaps, you would like to return home, and turn infidels, and carry Polish priests on your backs?" | Или, может быть, хотите воротиться домой, да оборотиться в недоверков, да возить на своих спинах польских ксендзов? |
| "We will follow you, noble leader, we will follow you!" shouted all his band, and many others joined them. | -За тобою, пане полковнику! За тобою!-вскрикнули все, которые были в Тарасовом полку; и к ним перебежало немало других. |
| "If it is to be so, then follow me," said Taras, pulling his cap farther over his brows. Looking menacingly at the others, he went to his horse, and cried to his men, "Let no one reproach us with any insulting speeches. | - А коли за мною, так за мною же! - сказал Тарас, надвинул глубже на голову себе шапку, грозно взглянул на всех остававшихся, оправился на коне своем и крикнул своим: - Не попрекнет же никто нас обидной речью! |
| Now, hey there, men! we'll call on the Catholics." | А ну, гайда, хлопцы, в гости к католикам! |
| And then he struck his horse, and there followed him a camp of a hundred waggons, and with them many Cossack cavalry and infantry; and, turning, he threatened with a glance all who remained behind, and wrath was in his eye. | И вслед за тем ударил он по коню, и потянулся за ним табор из ста телег, и с ними много было козацких конников и пехоты, и, оборотясь, грозил взором всем остававшимся, и гневен был взор его. Никто не посмел остановить их. |
| The band departed in full view of all the army, and Taras continued long to turn and glower. | В виду всего воинства уходил полк, и долго еще оборачивался Тарас и все грозил. |
| The hetman and leaders were uneasy; all became thoughtful, and remained silent, as though oppressed by some heavy foreboding. | Смутны стояли гетьман и полковники, задумалися все и молчали долго, как будто теснимые каким-то тяжелым предвестием. |
| Not in vain had Taras prophesied: all came to pass as he had foretold. | Недаром провещал Тарас: так все и сбылось, как он провещал. |
| A little later, after the treacherous attack at Kaneva, the hetman's head was mounted on a stake, together with those of many of his officers. | Немного времени спустя, после вероломного поступка под Каневом, вздернута была голова гетьмана на кол вместе со многими из первейших сановников. |
| And what of Taras? | А что же Тарас? |
| Taras made raids all over Poland with his band, burned eighteen towns and nearly forty churches, and reached Cracow. | А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова. |
| He killed many nobles, and plundered some of the richest and finest castles. The Cossacks emptied on the ground the century-old mead and wine, carefully hoarded up in lordly cellars; they cut and burned the rich garments and equipments which they found in the wardrobes. | Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; распечатали и поразливали по земле козаки вековые меды и вина, сохранно сберегавшиеся в панских погребах; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. |
| "Spare nothing," was the order of Taras. | "Ничего не жалейте!" - повторял только Тарас. |
| The Cossacks spared not the black-browed gentlewomen, the brilliant, white-bosomed maidens: these could not save themselves even at the altar, for Taras burned them with the altar itself. |
