| Тарас поглядел на этого Соломона, какого еще не было на свете, и получил некоторую надежду. Действительно, вид его мог внушить некоторое доверие: верхняя губа у него была просто страшилище; толщина ее, без сомнения, увеличилась от посторонних причин. |
| This Solomon's beard consisted only of about fifteen hairs, and they were on the left side. | В бороде у этого Соломона было только пятнадцать волосков, и то на левой стороне. |
| Solomon's face bore so many scars of battle, received for his daring, that he had doubtless lost count of them long before, and had grown accustomed to consider them as birthmarks. | На лице у Соломона было столько знаков побоев, полученных за удальство, что он, без сомнения, давно потерял счет им и привык их считать за родимые пятна. |
| Mardokhai departed, accompanied by his comrades, who were filled with admiration at his wisdom. | Мардохай ушел вместе с товарищами, исполненными удивления к его мудрости. |
| Bulba remained alone. | Бульба остался один. |
| He was in a strange, unaccustomed situation for the first time in his life; he felt uneasy. | Он был в странном, небывалом положении: он чувствовал в первый раз в жизни беспокойство. |
| His mind was in a state of fever. | Душа его была в лихорадочном состоянии. |
| He was no longer unbending, immovable, strong as an oak, as he had formerly been: but felt timid and weak. | Он не был тот прежний, непреклонный, неколебимый, крепкий как дуб; он был малодушен; он был теперь слаб. |
| He trembled at every sound, at every fresh Jewish face which showed itself at the end of the street. | Он вздрагивал при каждом шорохе, при каждой новой жидовской фигуре, показывавшейся в конце улицы. |
| In this condition he passed the whole day. He neither ate nor drank, and his eye never for a moment left the small window looking on the street. | В таком состоянии пробыл он, наконец, весь день; не ел, не пил, и глаза его не отрывались ни на час от небольшого окошка на улицу. |
| Finally, late at night, Mardokhai and Yankel made their appearance. | Наконец уже ввечеру поздно показался Мардохай и Янкель. |
| Taras's heart died within him. | Сердце Тараса замерло. |
| "What news? have you been successful?" he asked with the impatience of a wild horse. | - Что? удачно? - спросил он их с нетерпением дикого коня. |
| But before the Jews had recovered breath to answer, Taras perceived that Mardokhai no longer had the locks, which had formerly fallen in greasy curls from under his felt cap. | Но прежде еще, нежели жиды собрались с духом отвечать, Тарас заметил, что у Мардохая уже не было последнего локона, который хотя довольно неопрятно, но все же вился кольцами из-под яломка его. |
| It was evident that he wished to say something, but he uttered only nonsense which Taras could make nothing of. | Заметно было, что он хотел что-то сказать, но наговорил такую дрянь, что Тарас ничего не понял. |
| Yankel himself put his hand very often to his mouth as though suffering from a cold. | Да и сам Янкель прикладывал очень часто руку во рту, как будто бы страдал простудою. |
| "Oh, dearest lord!" said Yankel: "it is quite impossible now! by heaven, impossible! | - О, любезный пан! - сказал Янкель, - теперь совсем не можно! Ей-богу, не можно! |
| Such vile people that they deserve to be spit upon! | Такой нехороший народ, что ему надо на самую голову наплевать. |
| Mardokhai here says the same. | Вот и Мардохай скажет. |
| Mardokhai has done what no man in the world ever did, but God did not will that it should be so. | Мардохай делал такое, какого еще не делал ни один человек на свете; но бог не захотел, чтобы так было. |
| Three thousand soldiers are in garrison here, and to-morrow the prisoners are all to be executed." | Три тысячи войска стоят, и завтра их всех будут казнить. |
| Taras looked the Jew straight in the face, but no longer with impatience or anger. | Тарас глянул в глаза жидам, но уже без нетерпения и гнева. |
| "But if my lord wishes to see his son, then it must be early to-morrow morning, before the sun has risen. | - А если пан хочет видеться, то завтра нужно рано, так чтобы еще и солнце не всходило. |
| The sentinels have consented, and one gaoler has promised. |
