| Сидящий на коне всадник чуть-чуть не доставал рукою жердей, протянутых через улицу из одного дома в другой, на которых висели жидовские чулки, коротенькие панталонцы и копченый гусь. |
| Sometimes a pretty little Hebrew face, adorned with discoloured pearls, peeped out of an old window. | Иногда довольно смазливенькое личико еврейки, убранное потемневшими бусами, выглядывало из ветхого окошка. |
| A group of little Jews, with torn and dirty garments and curly hair, screamed and rolled about in the dirt. | Куча жиденков, запачканных, оборванных, с курчавыми волосами, кричала и валялась в грязи. |
| A red-haired Jew, with freckles all over his face which made him look like a sparrow's egg, gazed from a window. He addressed Yankel at once in his gibberish, and Yankel at once drove into a court-yard. | Рыжий жид, с веснушками по всему лицу, делавшими его похожим на воробьиное яйцо, выглянул из окна, тотчас заговорил с Янкелем на своем тарабарском наречии, и Янкель тотчас въехал в один двор. |
| Another Jew came along, halted, and entered into conversation. When Bulba finally emerged from beneath the bricks, he beheld three Jews talking with great warmth. | По улице шел другой жид, остановился, вступил тоже в разговор, и когда Бульба выкарабкался наконец из-под кирпича, он увидел трех жидов, говоривших с большим жаром. |
| Yankel turned to him and said that everything possible would be done; that his Ostap was in the city jail, and that although it would be difficult to persuade the jailer, yet he hoped to arrange a meeting. | Янкель обратился к нему и сказал, что все будет сделано, что его Остап сидит в городской темнице, и хотя трудно уговорить стражей, но, однако ж, он надеется доставить ему свидание. |
| Bulba entered the room with the three Jews. | Бульба вошел с тремя жидами в комнату. |
| The Jews again began to talk among themselves in their incomprehensible tongue. | Жиды начали опять говорить между собою на своем непонятном языке. |
| Taras looked hard at each of them. | Тарас поглядывал на каждого из них. |
| Something seemed to have moved him deeply; over his rough and stolid countenance a flame of hope spread, of hope such as sometimes visits a man in the last depths of his despair; his aged heart began to beat violently as though he had been a youth. | Что-то, казалось, сильно потрясло его: на грубом и равнодушном лице его вспыхнуло какое-то сокрушительное пламя надежды - надежды той, которая посещает иногда человека в последнем градусе отчаяния; старое сердце его начало сильно биться, как будто у юноши. |
| "Listen, Jews!" said he, and there was a triumphant ring in his words. "You can do anything in the world, even extract things from the bottom of the sea; and it has long been a proverb, that a Jew will steal from himself if he takes a fancy to steal. | - Слушайте, жиды! - сказал он, и в словах его было что-то восторженное. - Вы всё на свете можете сделать, выкопаете хоть из дна морского; и пословица давно уже говорит, что жид самого себя украдет, когда только захочет украсть. |
| Set my Ostap at liberty! give him a chance to escape from their diabolical hands. | Освободите мне моего Остапа! Дайте случай убежать ему от дьявольских рук. |
| I promised this man five thousand ducats; I will add another five thousand: all that I have, rich cups, buried gold, houses, all, even to my last garment, I will part with; and I will enter into a contract with you for my whole life, to give you half of all the booty I may gain in war." | Вот я этому человеку обещал двенадцать тысяч червонных, - я прибавляю еще двенадцать. Все, какие у меня есть, дорогие кубки и закопанное в земле золото, хату и последнюю одежду продам и заключу с вами контракт на всю жизнь, с тем чтобы все, что ни добуду на войне, делить с вами пополам. |
| "Oh, impossible, dear lord, it is impossible!" said Yankel with a sigh. | - О, не можно любезный пан, не можно! - сказал со вздохом Янкель. |
| "Impossible," said another Jew. | - Нет, не можно! - сказал другой жид. |
| All three Jews looked at each other. | Все три жида взглянули один на другого. |
| "We might try," said the third, glancing timidly at the other two. "God may favour us." |
