«А на какой? – почесал затылок Попов. – На правой руке, на левой?»
В конце концов решил надевать на все пальцы по очереди. Начал с левой руки. На большой палец кольцо, конечно, не лезло, просунул указательный. Золотой ободок пришелся почти впору. Серега повертел кольцо туда-сюда и разочарованно вздохнул – ничего не произошло.
– Вот тебе и магия, – хмыкнул Попов, – все-таки технический прогресс предпочтительнее.
На всякий случай надел кольцо на средний палец – эффект тот же. На безымянном пальце кольцо вдруг ощутимо нагрелось, не до ожога, но существенно. Серега замер, не зная, что делать, и в этот момент вдруг услышал голос Снежинки:
– Не торопись, клыкастенький… вот так, вот так… да, да, хорошо…
Попов вскочил на ноги, оборачиваясь, но в комнате никого не было. Голос кхандки пропал, но Серега почему-то чувствовал ее присутствие. Он медленно повернулся обратно, эффект присутствия усилился, более того, сейчас он почувствовал и присутствие Гудрона где-то за стеной, но близко.
– А вот это явно магия, – Попов повернулся лицом к веранде, и перед мысленным взором немедленно возник часовой на берегу. Орк опирался на алебарду и смотрел куда-то в море. Серега шагнул к окну и немного отодвинул занавеску. Часовой стоял на том самом месте и в той самой позе.
Попов удовлетворенно хмыкнул и повернулся направо. Где-то там за стеной, ближе к садовой ограде, стоял домик Азрога. Серега попытался «разглядеть» старого орка, и стены вдруг послушно стали прозрачными: Азрог сидел за столом, напротив расположился дворецкий, а между ними возвышался большой глиняный кувшин. Орк только что поставил грубую оловянную кружку, вытер тыльной стороной ладони рот и сокрушенно помотал плешивой головой:
– А все-таки жалко мне мальчишку. Хоть и ругал я его, и бил даже, а помощник он был изрядный. И растения чувствовал, цветы к нему поворачивались, как к солнышку, представляешь?
Дворецкий махнул рукой:
– Да что теперь об этом говорить. Нас за ним следом не потянули, и то хорошо.
– Ну, не знаю, как тебе, – закряхтел Азрог, – а мне и эти пять дней в камере тяжело дались. Ни разу под замком не сидел, да еще и у своих. И следователь душу тянет – а не был ли я, старый Азрог, ветеран гвардии Мордора, участник двадцати восьми походов, двенадцати крепостных штурмов и двадцати сражений, не считая мелких стычек, получивший шесть тяжелых ран во славу Мелькора предвечного, пособником шпиона! Пыточной меня пугали, представляешь?!
Попову стало немного стыдно, как будто подслушиваешь под дверью. Стена моментально вернулась на место, голоса исчезли, и лишь два силуэта несколько мгновений еще плыли перед глазами.
– Ого, – удивился Серега, – то есть все от моего желания зависит? А ну-ка, попробуем в другом направлении. Если мы посмотрим сюда…
Теперь на стене устойчиво открылось нечто в виде экрана в кинотеатре, кольцо явно старалось создавать привычные Попову формы магии. Капитан Мордора удовлетворенно кивнул и уселся в кресло:
– Первая серия. Давай, показывай.
Экран послушно засветился и показал комнату Гудрона, но как-то снизу: был виден лишь торец кровати и две пары черных ступней. Если бы ноги двигались, Серега дальше и смотреть бы не стал, но ступни были неподвижны, и по мысленному желанию Попова «камера» скользнула вверх, и теперь он наблюдал комнату как бы с потолка. Урук лежал на спине, раскинув в стороны мускулистые лапы, а Снежинка устроилась головой у него на плече, поглаживая кончиками пальцев мощную грудь орка. Лежали они молча, и Серега, подивившись мимоходом «достоинству» Гудрона, мысленно потянулся дальше.
Комната пропала, мелькнул внутренний дворик, «камера» пошла куда-то вбок, и капитан Мордора вдруг увидел собственную кухню и маленького поваренка, вылавливающего куски мяса из кастрюли супа. Суп, напоминающий составом и вкусом щи, был в обед, Серега к нему едва притронулся, и повар, вероятно, оставил его на завтра слугам. Поваренок постоянно озирался по сторонам и, по всему было видно, отчаянно трусил, но продолжал бултыхать грязными руками в кастрюле.
Попов поморщился:
– Вот я б тебе всыпал.
