– А откуда вы знаете наш язык, господин?
– В смысле? – удивился Попов и поймал себе на том, что это совсем не те слова, что обычно. «Так, девочка меня спросила на каком-то странно певучем языке, и я ей сейчас ответил так же. Понял и подумал по-русски, а в эфир выдал что-то такое, вполне понятное Арете. Майрон, Наместник, Гудрон, Анарион, Снежинка, да и все вокруг говорили на совершенно другом языке, и кажется, Майрон, называл его общеупотребительный? Нет. Общий? Нет, как-то не так. А, вот, – всеобщий! Он еще сказал, что обеспечил мне возможность свободного общения с окружающими. Оказывается, с любыми окружающими, и это неплохо. Объяснил бы еще, как кольцом пользоваться».
Арета продолжала стоять у двери, переминаясь босыми ногами. Серега махнул ей рукой:
– Встань хоть на ковер, в самом-то деле. Или лучше сядь вон в кресло. И бандуру свою в угол поставь.
Девочка послушно выполнила сказанное, усевшись в кресле. Лампа здесь светила гораздо ярче, сквозь прозрачный шелк Попов слишком хорошо разглядел еще не сформированную грудь, и ему почему-то стало стыдно.
– Ты вот что, – скомандовал смутившийся капитан Мордора, – вон соку попей и давай обратно на свою половину. Не надо меня развлекать, я занят. Надо будет – сам позову.
Арета отпила из кубка и поднялась на ноги:
– Можно я посижу на веранде, господин? Я не буду подглядывать или мешать вам.
– Зачем на веранду? – не понял Попов. – К себе иди, отдыхай.
Девочка потупилась:
– Я не могу к себе. Госпожа Снежинка и господин Гудрон закрылись в нашей комнате. Госпожа Снежинка сказала, чтобы я до утра не появлялась. Можно мне на веранду?
– А, вот в чем дело, – сообразил Серега, – только замерзнешь ты на веранде в этом пеньюаре. Ночью прохладно, и с моря дует. Ладно, перебирайся на кровать и спи. Мне не мешай, думать буду.
Арета не заставила себя уговаривать и нырнула под одеяло, высунув только носик и глаза. Спать, правда, не стала:
– Простите, господин, можно маленький вопрос?
– Вот так и знал, – проворчал Попов, – не дашь сосредоточиться. Чего тебе?
– Вы бывали у нас на востоке?
– Нет конечно. Это такая магия, короче. Я знаю ваш язык. И похоже, все остальные тоже.
Глазенки Ареты округлились в удивлении и испуге:
– Вы умеете колдовать, господин?
Серега пересел с кровати в кресло и голосом терпеливого учителя ответил:
– Первое – я всего лишь человек и колдовать не умею. Ясно? Второе – Повелитель Мордора колдовать умеет, и это он обеспечил мне возможность понимать и говорить на ваших языках. Третье – я же сказал: идти спать.
Арета послушно закрыла глаза, но по трепетанию ресниц Попов понял, что она пытается подглядывать.
– Ну, что еще? Давай, спрашивай все сразу, и я делом займусь наконец-то.
Девочка тут же села в постели, собрав одеяло вокруг себя в уютный кокон:
– Вы видели Черного Властелина, господин?
– Почему Черного? – удивился Серега, – Он такой же, как и мы с тобой. Хотя одежду, конечно, предпочитает черную.
– Нет, господин, – Арета даже всплеснула руками, выпростав их из-под одеяла, – он огромного роста, почти до облаков, в черной броне, с багровыми глазами и пламенеющим мечом. Голос его как раскат грома, взгляд испепеляет, а меч режет скалы, словно масло. И восседает он на железном троне на вершине горы, извергающей пламя.
– Да ладно, – расхохотался Попов, – где ты этих сказок наслушалась?
– Это не сказки, господин, – в глазах девчонки метался настоящий страх, – он был в наших лесах, и старейшины семи племен принесли ему клятву. И он именно такой, потому и называется Черным Властелином.
Серега почесал затылок:
– Ну, может, он там какой-нибудь фокус вашим дедушкам и показал, не знаю. Но только я его видел вблизи и разговаривал, вот так же, как сейчас с тобой. Обычный человек. Утверждает, что бессмертный, только я не очень верю. Кожа белая, хотя и с загаром, цвет глаз не помню, но уж точно не багровые. Ростом он выше меня, но не до облаков, однозначно. Да, кстати, Гудрон его видел много-много раз. У него спроси, если мне не веришь.
– Я верю, господин, – убежденно сказала Арета, – с вами Черный Властелин был в одном облике, а с нашими старейшинами – в другом, могучем и страшном. Они очень испугались.
