– Я бы хотел, – запнулся Попов, испытывая непонятную робость, – мне нужна подорожная в Харад.
– Подорожная? – удивился чиновник. – Зачем? Кто может препятствовать передвижениям капитана Мордора, тем более – в Хараде?
– Это не мне, – смутился Серега, – это одной девушке, то есть женщине. Она одна поедет. Без меня.
Человек за столом криво усмехнулся:
– Это служебное поручение?
– Нет, – еще больше смутился Попов.
Лицо чиновника оледенело.
– В таком случае, господин капитан, я не имею права выдать подорожную. Как я подам Наместнику на подпись такой документ? Вы свою подружку к родственникам отсылаете рожать, как я понимаю, но при чем здесь подпись и печать самого Наместника? Эдак каждый капитан начнет просить охранные грамоты какой-нибудь шлюхе, в Мордоре чернил не хватит! Ничем не могу помочь. Выход за вашей спиной. – И он потянулся за очередным свитком.
Серега от такого неприкрытого хамства опешил, обезоруженный решительностью и определенной логикой отказа. Настоящий боевой капитан должен был вытряхнуть душу из наглеца, Попов это вполне понимал, но испытывал непонятную робость, переминаясь с ноги на ногу. Чиновник же углубился в чтение пергамента, периодически кривя губы и не обращая внимания на просителя. Серега осторожно кашлянул в кулак, но ничего не добился. Кашлянул громче – человек продолжал чтение.
– Послушайте, – осторожно начал Попов, – мне действительно нужна эта грамота.
– Я же вам объяснил, – чиновник даже не посмотрел на Серегу, что-то подчеркнув красными чернилами в пергаменте, – Наместник никогда не подпишет такой документ, более того, я никогда не осмелюсь прийти к нему с такой ерундой.
– Ты опять решаешь, что мне подписывать? – раздался вдруг властный голос за спиной Попова.
Серега подпрыгнул от неожиданности, разворачиваясь назад. Писцы стояли навытяжку, глядя прямо перед собой, а по ступеням поднимался Наместник, разминая короткие толстые пальцы. Чиновник попытался вскочить, но ножки тяжелого кресла не сдвинулись по толстому ковру, и он снова рухнул на сиденье.
– Приветствую вас, господин капитан. – С этими словами Наместник перегнулся через стол, насколько это позволил рост и животик, и коротко, но точно ударил унизанным перстнями кулаком в лицо чиновника.
– Скотина, – беззлобно сказал Наместник, вытирая руку платком, – вылезай оттуда.
Человек с трудом выбрался из кресла, зажимая рукой разбитый нос.
– Руки по швам, – скомандовал Наместник. Чиновник встал по стойке «смирно», и кровь часто закапала с кончика носа, пятная желтые кожаные башмаки и зеленый ковер, покрывавший возвышение.
– Так что, свинья, – вкрадчиво поинтересовался Наместник, – ты опять забыл, что это моя канцелярия, а не твоя? Я же обещал тебе «теплую» должность в армии на западе? Ты думаешь, хорек вонючий, что Наместник шутит с тобой? Ты знаешь, что господин капитан пользуется особым вниманием Повелителя? Конечно знаешь, подлец, кому, как не тебе, этого не знать?
– Но, господин Наместник, – попытался оправдаться чиновник, – дело господина капитана не касалось службы.
– Молчать! – Лицо Наместника побагровело, и он отвесил чиновнику еще одну оплеуху. – На этом уровне не тебе разбираться, какие дела служебные, а какие – нет. Пока я беседую с господином капитаном, документ должен быть готов, понял, ишак чахоточный? А с тобой я потом еще поговорю. Пойдемте, господин капитан, обсудим наши дела. – С этими словами Наместник подхватил совершенно ошалевшего Попова под локоток и увлек к выходу.
– Дурные слуги – бич Мордора, – пожаловался Сереге Наместник, направляясь вверх по лестнице, – орки слишком тупы для административной работы, среди местного населения образованных почти нет. Вот и приходится всякий приблудный сброд брать на службу. Ну, у меня-то начальник канцелярии – коренной нуменорец, университет в Арменелосе закончил, пять языков знает, кроме Всеобщего. Нет, нет, не этот хорек. Он приболел сейчас, а эта шушера писарская его всего лишь замещает. Ну, да теперь все – откомандовался.
Так за разговором они оказались в приемной Наместника. Бесшумный слуга моментально сервировал низкий мраморный столик, наполнил кубки и исчез. Наместник сделал приглашающий жест рукой:
