Через пять дней после той операции Джек лежал на койке в одних трусах и смотрел в потолок. В палатке он был один. И было ему плохо. Очень плохо.
По ночам ему снилось, что он лежит на чёрной, голой земле под низким, хмурым небом — и нет сил двинуться. Сон изматывал, как марш-бросок. Даже больше. Джек просыпался с больной головой, мерзким вкусом во рту и безотчётной тоской. Он никак не мог закончить письмо домой и не желал ни с кем разговаривать не по делу.
Больше всего сейчас его утешили бы бои. Но отделение ополовинело, его не посылали даже в рейды. Да и активных боевых действий не велось, хоть и блуждали слухи о новом наступлении, которое скоро начнётся. Джек подумывал обратиться к врачу, потому что ощущал — его вялость просто-напросто следствие нервного истощения и, похоже, ему надо лечиться.
В палатку вошёл Иоганн.
— Ты тут? — швейцарец сел на кровать. — Не спишь? Хорошо.
— Что случилось? — Джек спрыгнул и сел на нижнюю кровать, отметив, что сержант выглядит каким-то скованным.
— Уезжаю, — Иоганн вздохнул.
— За пополнением, что ли? — без особого интереса спросил Джек.
— Да нет… — Иоганн кивнул на свой собранный рюкзак. — Вообще. Кончился мой роман с Ротами. Жаль.
— Стой, куда уезжаешь-то?! — встрепенулся Джек. — Не понял, ты что?!
— В школу к отцу. Подучусь и стану офицером… — Иоганн поднял с пола какую-то пылинку, сдунул её с ладони. — Вот так.
— Ребята знают? — сразу спросил Джек. Иоганн кивнул:
— Ага. Я им сказал, они снаружи в волейбол играют. Жозеф, правда… но я ему напишу потом. Вы все очень хорошие солдаты и вы все мои друзья. Да, так.
— Ты тоже был очень хорошим командиром, — искренне сказал Джек. — А кто… ну, кто будет командовать отделением? Неужели Хелен?
— Конечно.
— А замом кто? Эрих?
Иоганн помедлил.
— Фишер утвердил тебя.
— Меня?! — Джек изумлённо посмотрел в глаза сержанту. И засмеялся — впервые за очень долгое время. — Это что, прощальная шутка?!
— Да нет, всё вполне серьёзно, — Иоганн не улыбнулся, и Джек озадаченно моргнул:
— Да ты что?! Я же тут без году неделя… и я всего лишь ланс…
— Капрала тебе дадут, — сказал Иоганн. — Все, кто там был — повысят в звании. Кроме меня, конечно.
— Ну вот и ставили бы Эриха, — пожал плечами Джек. Он всё ещё никак не мог понять, что чувствует в связи с такими новостями.
— А поставили тебя, и хватит, — Иоганн вдруг поднял ладонь ко лбу и тоскливо сказал, потирая его круговыми движениями. — Какие были ребята… Хорошие командиры не теряют таких! С Диком мы были почти два года… знаешь, он никогда не верил, что его могут убить. Всегда говорил, что с ним ничего не случится… — глаза Иоганна влажно блеснули. — И я-то сам в это уже поверил. Ты бы знал, из каких переделок мы с ним выпрыгивали, даже не прищемив хвост…
— Знаешь, — сказал Джек. — Знаешь, Иоганн… во время своего первого рейда я ночью слышал, как он… Дик… говорил с Хелен. Он так сказал… я точно помню, как будто в мозг впечаталось… «Я согласен быть убитым. Я согласен быть забытым. Но лишь бы не шумный парад — и новая азартная драка у корыта с похлёбкой из замешанной на нашей крови победы! Я не хочу возвращения того мира. И меня очень радует, что дети наших вождей — там же, где и я. Я ушёл защищать мой мир от махди. От глобальных махди. От отрезанных голов, от съеденных людей, от пустоты. И я вернусь в мой мир — если же выяснится, что в тылу что-то опять начало шататься — я его принесу с собой отсюда, с фронта. И пусть только кто-то попробует выставить локоть. Убью на месте.» И ещё… он так сказал: «Лично я — я чётко знаю, чего хочу и за что сражаюсь.» — Джек прикусил угол губы, усмехнулся, сухо сплюнул. — Так вот. Я не лучший. Я не самый храбрый. Дик был лучше меня. Но я — жив. И пока я жив — я никого из наших не дам забыть. А если кто-то попробует накормить нас старой протухшей кашей из учебников истории — я его просто убью. Будь он на улице, в школе или в Палате Лордов. Убью после первых же его гнилых слов. Как Дик завещал. И точка, Иоганн.
Швейцарец, слушавший молча и внимательно, тряхнул англичанина за плечо. Молча. Потом снял с пояса и протянул Джеку свой нож — длинный, с плавно выгнутым клинком и зазубренным обухом.