Удивительно, но уже через одну ночь Титуан проснулся.
— Как ты себя чувствуешь? Не очень больно?
— Нет, спасибо, все хорошо.
Он не разделял нашего беспокойства. Конечно, он видел лишь внешний аспект проблемы, а именно: он избавился от этой огромной машины.
К нашему удивлению, следующие дни подтвердили, что идет функциональное восстановление сердца в поисках дополнительных сил. Очень многообещающий знак, который вернул нам немного надежды. Но вопросы относительно наших расчетов и прогнозов все равно остаются. Как и вопрос, не недооценили ли мы способности этого сердца.
Буря не разразилась. Кажется, она даже отступила. И все-таки небо вдалеке остается облачным и угрожающим для тех, кто знает его суть. Пусть Титуан повеселел, пусть его сердце проявляет отвагу, о которой я и не подозревал, но он продолжал меня беспокоить. Скорее по опыту, чем из предчувствия.
Что касается его родителей, то, хотя я и не стремился их избегать, я встречал их лишь случайно. Они сохраняли любезность. Я поинтересовался у медсестер, как они реагируют на эту новую ситуацию. Они заверили меня, что с их стороны нет никакого торжества перед фактом, что их ребенку действительно удается жить без аппарата и без трансплантации.
Титуан покинул отделение интенсивной терапии через десять дней после удаления насоса, а еще три недели спустя вернулся домой. Это было в мае, через восемь месяцев после его поступления к нам. Он вернулся без искусственного сердца и без нового сердца, без тех замен, которые казались нам такими необходимыми. Конечно, он должен был каждый день принимать солидное количество лекарств, и мы надеялись, что он и его родители будут очень щепетильны в этом вопросе. Раз-другой я спрашивал о его состоянии у Урса, который продолжал его наблюдать:
— Неплохо, хотя в плане возможностей сердца с момента выписки нет особого прогресса.
— Так он приезжает на осмотры?
— Да, ни одного не пропустил.
— И принимает лекарства?
— Да, я уверен. Он сам уже достаточно ответственный, да и его родители ни разу не отступили от правил в этом вопросе.
В моем детстве, в эпоху неточных прогнозов погоды, мы лихорадочно стучали по старому барометру и смотрели на небо в поисках знаков, предвещающих солнце или дождь, чтобы заняться покосом или отложить его. Пора начинать уборку урожая или подождать еще несколько дней, чтобы жатва была лучше? Напряжение партии в покер — то ли проиграешь все, то ли удвоишь выигрыш — заставляло нас беспокойно спать. Малейшее трепетание листвы вызывало тревогу. Инстинктивно мы принимались определять направление ветра, особенно опасаясь западного, он всегда приносил дожди. На следующий день мы благословляли или проклинали эти предупреждающие знаки, которые, впрочем, часто нас обманывали. Урожаи, которые должны были пасть под потоками воды с неба, стояли, пока не были скошены ножами нашей жатки, а другие, гордо высившиеся под безоблачным небом, вдруг рушились от разрушительной грозы, возникшей неизвестно откуда. Сегодня наука заменила прорицателей, народные приметы и молитвы, а также наблюдение за звездами, небом и ласточками. Сегодня прогнозы погоды практически не ошибаются.
И в моей области все непредвиденные обстоятельства и тайны, которые одно время окружали сердце, постепенно вытеснены надежностью и прагматизмом нашей науки. Под ее неумолимым натиском живое сердце вынуждено было сдать почти все свои тайны — для нашего блага и особенно для блага наших пациентов. Наши приборы вскрыли его желудочки и клапаны. Им удается расчленить каждую их часть. Их сила и потенциал измерены и посчитаны. Эти расчеты позволяют нам предложить лучшие из возможных способов лечения. Наука также позволяет нам обосновать надежный прогноз выживания. Наконец, она позволяет нам осмелиться заглянуть в будущее.
И все же в этом году лично я очень хотел бы, чтобы эта самая наука потерпела поражение. Я хотел бы, чтобы она ошиблась. Чтобы штормовое предупреждение, которое она постоянно передавала, не сработало. Я хотел бы вернуться в эпоху барометров и ласточек, в то время когда наши опасения, основанные на предчувствиях, часто иррациональных, не получали конкретного выражения.
