Я всего лишь хотел бы написать красивый эпилог для Титуана.
В течение нескольких месяцев мы верили, что ошиблись в расчетах. Мы думали, что тяжелые тучи на его горизонте были оттеснены достаточно далеко, и теперь, когда они не несут такой угрозы, они не вернутся с громом среди ясного неба.
Мы думали, что волокна миокарда его сердца не сорвутся в штопор — в фибрилляцию. Что их элементарные сокращения не станут распыляться в разные стороны, сразу растеряв стройный порядок, создающий всемогущее единство, приливную волну, способную вбросить всю имеющуюся кровь в обращение.
Мы думали — или хотели думать, потому что и это нас в некоторой мере устраивало, — что его судьба ускользнет от наших мрачных предсказаний.
А потом — нет. Не тот случай.
К несчастью.
Непоправимому несчастью.
В начале сентября, то есть через четыре месяца после выписки Титуана, мы были потрясены известием, что его сердце перестало биться — ночью, просто так, без всяких предостерегающих знаков[21].
Что Титуан покинул нас навсегда.
Эта смерть отдалась во мне сухим хрустом, словно сломалась засохшая ветка, и вернула меня в момент, когда я стоял в проеме двери, глядя на лунное гало, на трепещущие деревья, на их качающиеся вершины и ветви. В момент, когда равновесие моей вселенной содрогнулось от едва заметного толчка.
В тот вечер я искал ветер, предзнаменование, знак. Может быть, втайне, движение каких-то неуловимых сил, которые иногда руководят нашим инстинктом так же уверенно, как здравый смысл и все наши сложные научные заключения.
Но я их не нашел.
Ночь с 13 на 14 ноября 1985 года.
Извержение вулкана Невадо Дель Руиз.
Под селем погребен
город Армеро в Колумбии.
24 000 погибших.
Уцепившись за ветку,
девочка тринадцати лет борется за жизнь.
Она умирает от изнеможения 16 ноября,
через два дня и три ночи,
на глазах у спасателей,
и весь мир оказывается
бессилен.
Цюрих,
2001–2012
Д3. Третий день жизни.
Жизни Юлии.
Юлии, у которой голубой, синюшный цвет лица.
Трехсантиметровый поперечный разрез на правой стороне шеи. Вскрытие яремной вены и прилегающей сонной артерии. Введение канюли через вену в предсердие. Вторая канюля — в артерии. Подключение аппарата искусственного кровообращения. Запуск. Немедленный рост показателей кислорода в крови. Губы и кожа розовеют.
Юлии срочно нужна функция «легкие» в аппарате искусственного кровообращения. Сердце у нее как раз хорошее. Оно нормальное, сильно сокращается. Проблема в ее легких: они не могут насытить кровь кислородом.
Юлия родилась три дня назад. Во время сложных родов она вдохнула жидкость (она называется мекониевой), в которой находилась в период внутриутробной жизни. К несчастью, эта жидкость токсична для клеток, которые выстилают альвеолы легких, и разрушила большое их количество. Начался сложный процесс обновления и восстановления этих клеток. При реакциях такого типа вода скапливается в поврежденных тканях, создавая отек, который тоже мешает газообмену между воздухом и кровью. Насыщение крови кислородом естественным путем становится все более ненадежным, и сейчас необходима дополнительная помощь, чтобы поддерживать жизнь Юлии до тех пор, пока ее легкие не восстановятся.
Ее противостояние с судьбой требует от нас меньшего вмешательства, чем обычно, так как в этом процессе регенерации легких мы скорее зрители, чем действующие лица. Здесь нет ничего, что наш скальпель мог бы исправить или ускорить. Как только наш аппарат заработал и была дана отсрочка, все карты перешли к Природе, которая должна самостоятельно обеспечить восстановление легких. Но наша статистика безжалостна: четверть детей с такой респираторной помощью все-таки в результате не выживают.
Случай Юлии, хотя он и экстремален — ее жизнь под серьезной угрозой — не создаст нам много этических проблем, потому что у нас почти нет поля для маневра, а наши решения однозначны: мы дадим ее легким разумное время для восстановления. После этого срока, если станет ясно, что легкие непоправимо разрушены[22], тогда… тогда мы прекратим искусственную поддержку, и так закончится ее жизнь.
О, эти этические проблемы! Такие частые в нашей работе, нередко сложные, порой — неразрешимые. Вот недавно был случай. Восемь человек — врачей и медсестер — собрались, чтобы обсудить судьбу «Бэби-боя»