При этом ему очень нравилось в Кении Там было тепло.
Родители утверждали, что им приходится из — за него терпеть такой стыд, что лучше было бы провалиться сквозь землю. Они говорили об этом так часто, что давно уже могли бы достичь центра Земли.
Ночами мальчик выходил из своей комнаты в отеле, ложился под пальмой смотрел на звёздное небо и пил вино. Всё лучше, чем кататься на лыжах, думал он.
То обстоятельство, что ежегодную поездку в горы для катания на лыжах на сей раз удалось заменить на такое дальнее путешествие, базировалось на троице ипостасей: во-первых, повысили офицерское денежное довольствие отца, во-вторых, сократили сумму карманных денег сына, а в-третьих, благодаря святому духу Пенни-маркета — сети супермаркетов, в которых продавались очень дешёвые сорта хлеба. Сама мать явила собой хозяйственное чудо. Несмотря ни на что, так и оставалось загадкой, как ей всё-таки удалось собрать средства на утоление своей мании путешествий.
Как бы далеко мальчик ни уходил вдоль по пляжу, из зоны отелей удалиться не удавалось. Они стояли на побережье один за другим, бесконечной чередой. А сама Кения скрывалась где-то в глубине материка.
Однажды утром на берег вынесло труп утопленника-курортника. Он был уже изрядно раздут и послужил угощением на праздничных пирах разнообразных морских тварей.
Мальчик видел его на расстоянии метров в тридцать. Ближе подойти он не отважился. Он стыдился собственного страха.
На пляже промышляло множество торговцев, которые продавали со своих лотков, висевших на животе, наручные часы, платки, аудиокассеты и гашиш. Мальчик купил последнего на десять марок и ночью курил у моря, у кромки шелестящих набегающих волн. Он не ощутил никакого особенного действия и чувствовал себя обманутым. Но светящаяся пена, которую выбрасывала на берег волна, но тёплая гладь скал — они почти опьяняли его.
Однажды во время отлива мальчик с отцом забрели далеко в мелководье. И нашли крупную раковину, жёлто-коричневую, а местами даже отливающую синевой; с одного конца она была заострённой с другого — округлой Между створками таилась живая мякоть. Когда они вернулись на берег, какой-то негритёнок выпросил у них эту раковину. Они не знали, на что она ему, но он так умолял, что они отдали.
Мальчишка на вид не старше восьми лет, раз пятьдесят со всего размаха бросал раковину в песок, пока бедное существо не покинуло своё убежище. Оно лежало на солнцепёке — белая подрагивающая плоть. Негритёнок вернул раковину отцу, рассыпаясь в нижайших благодарностях, а потом взял мякоть, ополоснул от песка и съел Судя по его виду, вкус у неё был отменный.
Как в любом путешествии, родители мальчика вскоре нашли другую супружескую чету, с которой они обменивались впечатлениями об увиденном и о своих прежних поездках. Мальчик был обязан присутствовать при этих разговорах Ему вдалбливали в голову две обязательные вещи: во-первых, со всеми взрослыми он должен был держаться мило и любезно, а во-вторых, он должен был молчать, когда взрослые разговаривают Получалось, что он всё время молчал. Не желая понимать, что, когда к нему обращаются, он должен отвечать вежливо, громко, отчётливо и доброжелательно.
Это влекло за собой ужасные сцены, и родители от стыда снова проваливались в подземное царство километров на пять в глубину.
Он узнал о Кении кое-что ещё, незапланированное — благодаря одной случайности Все, кто купался в бассейне, подхватили какой-то ушной грибок. В том числе и мальчик. Когда боли стали нестерпимыми он поехал на местном рейсовом автобусе в Момбасу, разжившись у отельного портье адресом одного индийского врача.
В автобус набилось не меньше ста пятидесяти человек. Они висели на дверях, сидели на крыше, крепко вцепившись во что придётся, и стояли на заднем бампере.
Некоторые негритянские матери держали своих младенцев над головой, чтобы их не раздавили Мальчик мог пошевелить пальцем, но не очень, и чуть не задохнулся.
Он был единственный белый во всём автобусе и единственный пассажир, который потел, недовольно кривил лицо и стонал, когда дребезжащий автобус подбрасывало на ухабах.
