— Не теряй даром светлое время дня! — походя крикнула она сыну, правда, мягким тоном, но ведь мальчик-то как раз рассчитывал на то, что сегодня его освободят от этого испытания.
Он сердито достал свои школьные принадлежности и стал использовать светлое время дня, списывая дурацкие предложения из книги для чтения — три часа гюдряд, как и во все прочие дни летних каникул. Таким образом он должен был к началу нового учебного года обеспечить себе устойчивое преимущество.
Мать время от времени поглядывала в тетрадь через его плечо. Обнаружив хоть одну букву, написанную криво, она рвала лист, и ему приходилось всё начинать сначала. Но в этот день она рвала листы хотя бы не так злобно, без крика Рыба сделала своё дело. Было слышно, как она шкворчит на сковородке на плите в вагончике.
— Тебе ещё надо написать письма родным] — напомнила мать и дала ему почтовую бумагу.
Писал он всегда одно и то же.
«Дорогая тётя / дорогой дядя / дорогая бабушка Сердечно благодарю Вас за десять марок, которые Вы прислали мне на день рождения. Мы сейчас отдыхаем в гармишском кемпинге, погода хорошая. Я снова поймал форелль руками.
С большим приветом остаюсь ваш…»
Мальчик выписывал каждую букву. Почтовая бумага была нелинованная, поэтому к правому краю строчки сползали вниз. Он написал три письма, в которых было одно и то же, и дал матери на проверку. Она как раз выжимала на рыбу кусочек лимона.
— Ты написал «Ваш» с маленькой буквы! — сказала она, разорвала письма и дала ему новую бумагу.
Но какая она была при этом тихая! Нет, рыба своё отработала.
Мальчик склонился над откидным столиком и нарисовал новые буквы Мать села рядом с ним и принялась есть жареную рыбу.
Отец вернулся из своего горного похода.
— Он снова поймал рыбу! — сказала мать, и он ответил:
— Хорошо.
Потом посмотрел ему через плечо, как он пишет письма, и внезапно дёрнулся:
— Разве ты не знаешь, что «форель» пишется с одной «л»? — вскричал он, порвал два письма, сложенные вместе, а мать сказала:
— Надо же, а я и не заметила! Вот беда-то!
Продолжая писать, мальчик поглядывал на жующий рот своей мамы в котором исчезала рыба.
— Вкусно? — спросил он.
— Очень вкусно.
Отец рассказывал о своём горном походе.
Потом наступила ночь, и семья перебралась в вагончик чтобы лечь спать. Мальчик лежал без сна и прислушивался к дыханию матери А вдруг у неё начнутся судороги? Или другие симптомы отравления дохлой рыбой? А вдруг её увезут в больницу? Что тогда?
Но ничего такого не случилось. Дыхание матери оставалось спокойным и ровным.
На следующий день мальчик вырыл на острове пять новых ямок, испытывая радость и облегчение.
Ведь он любил своих родителей, как и полагалось.
в которой Хаген, временно незрячий, встречает Ирода и кое о чём с ним дискутирует
Какой-то человек с размытыми очертаниями поддерживает меня и плещет мне воду на лоб. Что же темень-то такая? Влажные носовые платки. Он осторожно стирает кровь с моей башки.
— Эй, что вы там делаете? — враждебно спрашиваю я. — Уж не собираетесь ли вы отвезти меня в больницу? В двуспальную кровать, а?
— Спокойно! Иначе у вас голова расколется надвое!
— Откуда вам это знать?
— Доверьтесь мне! Я знаю толк в таких вещах. Знаю, что такое головоломка в предпоследней стадии. Morbus tedescus.
— Наверняка вы хотите мне что-нибудь впарить!
Он смеётся, усаживает меня, прислонив к камню, и подкладывает мне под голову свою куртку, а сам садится на корточки напротив меня. Я мало чего вижу — всё плывёт перед глазами. Голос у него даже ниже, чем густой бас, а каменная плита, на которой я сижу у источника «Нептун», очень холодная.
Я не испытываю к своему собеседнику никакого доверия. Вокруг меня колеблется какая-то каша из зелёного света.
— Вам не надо меня бояться. У меня просто слабость к раненым. Честное слово!
— Кто вы такой? Я ничего не вижу!
Человек вздыхает и даёт мне сигарету. Я хватаю её дрожащими пальцами и жадно присасываюсь к ней. Вот сквозь беспросветную муть проступают деревья, да, и это творение с дубиной — Нептун, и зелёные звёздочки, подрагивающие между тёмными контурами предметов. Ночь на земле. Где же я занау новые прожекторы?
