Вопросы без ответов только отвлекали. Тем более, что в местной фауне Мякиш не разбирался, да и не горел желанием это делать. Мутанты. Убить можно – и славно. Искать Сашку надо однозначно, но для этого неплохо бы сперва выжить да из ловушки выбраться.
Что там Кроки сказал: подпол на кухне?
Конечно же Антон лежал как раз на крышке. Пришлось оттаскивать.
– Вот ведь бугай, – пыхтел Мякиш, ворочая парня.
Перед тем, как спуститься в подпол, снова осмотрел подступы к дому, после чего полез проверять сталкерскую нычку.
Подвал оказался большим и сухим, с пустыми стеллажами вдоль стен. Легко обнаружив торчащий в стене камень, Мякиш просто ударил рядом с ним кулаком, и тонкая земляная стенка обрушилась, обнажив деревянную дверцу. Чуть не сломав от нетерпения ногти о доски, Мякиш кое-как открыл тайник и принялся выгребать его содержимое. И прежде всего магазины, набитые патронами.
– Это же просто праздник какой-то, – восхищённо сказал он. – Ну, сталкеры, ну, суеверные сукины дети!
Ему показалось, что от восторга перед глазами поплыли радужные круги. С таким арсеналом отбиваться будет намного легче.
Главным приобретением стал автомат. Чёрный, практически новый, с оптическим прицелом. Придирчиво осмотрел, проверил магазин, оказавшийся полным, и повесил оружие на плечо. Потянулся за другим, постарее и явно бывшим в употреблении.
По пальцам, негромко потрескивая, побежали мелкие синие искры, а в воздухе, переливаясь в свете фонаря, поплыли радужные разводы.
– Ох! Твою… – только и удалось произнести.
Аномалия разрядилась с громким хлопком. Невидимые гравитационные поля ударили со страшной силой, и тьма мгновенно приняла Мякиша в свои цепкие объятия.
Первое, что услышал Мякиш, – какой-то шум.
«Интересно, я ещё живой или уже на финальном собеседовании?» – мысль появилась как бы между прочим, без особого интереса к ответу.
Только на «собеседовании» вроде как должен быть свет. Чистый, яркий, всепроникающий.
Мякиш же пребывал в непроглядной темноте.
Пугающей и бесконечной. Непроницаемой и ужасающей.
Раньше он редко задумывался на тему: «А что потом?». Не видел смысла гадать. Точно всё равно никто не знает и не узнает, пока сам там не окажется. Но считал, что неплохо, конечно, если бы имелось какое-то продолжение.
А если это и было продолжение?
Чёрное ничто.
Нет!
Сознание отказывалось такое принимать, не хотело и отчаянно сопротивлялось.
Нет, нет и нет!
Не может быть, что по ту сторону нет ничего, кроме темноты!
Темноты и шума.
Тот снова повторился. Потом опять. Гулкий, ритмичный, словно растянутый, как звук на старых виниловых проигрывателях, включённых на пониженных оборотах, и при этом какой-то отдалённо узнаваемый.
Дыхание. Пришла словно откуда-то издалека подсказка.
Чьё?
Как же тягостно ворочались мысли. И снова после бесконечно долгого ожидания пришёл ответ:
«Моё. Это моё дыхание. Я жив…»
– Долго ещё будешь валяться?
Голос шёл ниоткуда и отовсюду одновременно. Знакомый и оттого невозможный.
– Кремень?!
– Кремень-Кремень, – подтвердил голос.
– Откуда ты здесь взялся?
– Не о том думаешь, товарищ Мякиш. Не валяться надо, а спасать Антона. И сына моего заодно.
И тут сознание начало стремительно возвращаться вместе с чувствами. А с ними пришла и боль. Словно огненные кольца обхватили грудь, и Мякиш хрипло застонал. Болезненные всполохи света разорвали наконец тьму.
С каждым мучительным вздохом мир становился всё более реальным. Мякиш лежал на животе, придавленный сверху чем-то тяжёлым. Малейшее движение вызывало вспышки боли от затылка до пальцев на ногах. С другой стороны, это означало, что позвоночник не повреждён. Попробовал пошевелиться. Что-то съехало со спины и с грохотом ударилось об пол. Сразу стало намного легче. В следующую секунду Мякиш получил ошеломляющий удар по лицу и едва снова не потерял сознание.
После этого он решил действовать более осторожно. Постарался высвободить из-под себя руку так, чтобы больше ничего не обвалить. Медленно, но получилось. Потом нащупал предмет, упавший на голову. Что-то деревянное, расщеплённое, достаточно массивное. Кроме этого, определил, что накрыт грубой плотной тканью, из-за которой, хотелось бы верить, и было так темно.
