Ссадив о ткань кожу на щеках, Мякиш высвободил голову, а потом плечи и, наконец, смог оглядеться.
Он лежал на полу, под грудой обломков деревянной лестницы. Свет проникал через проломленный потолок. Пришлось приложить немало усилий, чтобы выползти из кучи мусора. Оглядевшись вокруг, Мякиш почувствовал себя игрушкой в гигантской версии бирюлек. Автомат, всё ещё висевший на плече, зацепился за разломанную ступеньку и едва не обрушил шаткую конструкцию. Пришлось изворачиваться, стаскивать лямку, а потом осторожно вытягивать автомат, предварительно отстегнув магазин, – расставаться с оружием он не собирался. После того, как освободился, замер и прислушался.
Тишину в доме ничто не нарушало.
Посмотрел на часы: стекло разбито, стрелки вылетели. Мобильник тоже приказал долго жить. Сколько времени оставался без сознания, он не имел ни малейшего представления. Люди Дэна запросто могли уже проникнуть внутрь, забрать Антона и уйти. А могли прямо сейчас вламываться в дом.
Сидя в подполе, ничего не выяснить.
Мякиш распрямился, сделал шаг и ощутил слабость. Пошатнулся и чуть не упал на ощерившиеся острыми щепками остатки деревянных перил. Спас автомат, которым он упёрся в пол.
Грудь, живот и рёбра отзывались болью при каждом вдохе. Задрав одежду, Мякиш увидел, что покрыт синяками и кровоподтёками. Закусив край куртки, проверил рёбра. Вроде целы.
Осмотрелся, насколько позволял тусклый свет. Целого оружия, кроме пары магазинов, поблизости не обнаружил, а снова соваться в аномалию, которая уже начала набирать силу, выдавая себя радужными разводами в лучах света, не собирался. Делать тут больше нечего, надо выбираться.
Рассовал по карманам магазины, повесил «калашников» за спину и охнул, когда ремень прижался к груди. Выбрал наиболее уцелевшие куски лестницы, составил их друг на друга и, скрипя зубами, взобрался на сооружённую подставку. Ухватился за край проёма, подтянулся. Боль волной прошла по телу.
– Ну, Кроки, шутник! Посмеёшься ты у меня, скотина сталкерская, – бормотал Мякиш, вытягивая себя наверх.
Перекатился на спину и замер на полминуты, закрыв глаза. Потом собрался и заставил себя встать.
Антон лежал там, где и раньше. В сознание так и не пришёл. Рядом с ним в полу зияла одна из дыр, сквозь которые в подпол попадал свет. Но думать о мощи аномалии и о том, каким чудом удалось уцелеть, сейчас не время.
Мякиш доковылял до окна, выглянул и тут же отпрянул. Четверо с автоматами перемещались метрах в двадцати от дома.
Выставив режим стрельбы «одиночными», он отошёл вглубь комнаты, дёрнул затвор, приник к прицелу и выстрелил. Один из противников схватился за ногу и повалился на землю. Удовлетворенно кивнув, Мякиш распластался на полу за секунду до того, как на дом обрушился град пуль. Раненый противник сейчас лучше, чем мертвый: и из строя выведен, и, хотелось бы надеяться, других задержит на какое-то время. А время – именно то, что Мякишу сейчас требовалось. И чем больше, тем лучше.
Пули свистели над головой, прошивали стены, расщепляли доски.
Ползком он перебрался к другому окну, привстал и выстрелил короткой очередью. Потом сразу снова плюхнулся на живот, о чём тут же пожалел, вскрикнув от резкой боли. Попасть он ни в кого не попал, но пригнуться заставил. Теперь необходимо проверить другую сторону дома. Работая локтями, быстро пересёк кухню.
И вовремя.
Широкая доска с одного из заколоченных окон влетела внутрь от сильного удара. Мякиш выстрелил с пола прямо через оставшиеся на окне доски по тёмной фигуре за ними. Человек вскрикнул и упал.
Вдогонку Мякиш бросил одну из трёх гранат. Услышал крики, потом громыхнул взрыв. Не стал проверять результаты своих действий и как можно скорее вернулся в кухню.
Интересно, как быстро атакующие догадаются, что им противостоит одиночка?
Раненого им в ногу уже оттащили за небольшую кочку и вернулись к дому.
Мякиш приник к прицелу в тот момент, когда ближайший противник взмахнул рукой и швырнул металлический шар в сторону дома. Стрелять уже не имело смысла. Оставалось только упасть ничком, закрывая Антона собой, а собственную голову руками.
