— Хочу как Ермак помирать. Люди вспомнят, песни петь будут. Хорошую песню. Душой петь будут. — Он вдруг вскрикнул: — Кого шайтан несет? Ксюш… Ксюша-жан?
Ксения бросилась к Аспану. Она с трудом переводила дыхание.
— Степанушка, беги… оба бегите! Ловят вас, гору окружают… казаки… По реке катер пустили… Казаков ведет…
— Костоеда? — рыкнул Аспан.
— Он. Да тише ты, — умоляюще тянула к нему руки девушка. — Вниз давайте. Внизу лодка ждет. Я пригнала. На ту сторону переедем.
Аспан покачал головой.
— На ту сторону нельзя. Катер на реке, сама говоришь. Близко берега надо тихо плыть, в темноте. До Старой протоки. Там в камышах прячься.
— Ладно.
— Айдате! Ну же!
— А ты? — крикнули одновременно Ксения и я.
— Остаюсь. Шакалов со следа собью.
— Степа, да как же? — рыданьем вырвалось у Ксении.
— И я не пойду! С тобой останусь, — решительно сказал я.
— Это видал? — Аспан поднес к моему лицу огромный кулачище. — Бить буду!
— Бей, а я не уйду!
Я сел на землю.
— Жан, друг… Я здесь каждый камень знаю. Я им голова совсем закручу. Ты мне руки-ноги веревкой свяжешь.
Я мотал головой, отказываясь уходить.
— Тебя партия послал, жан. Забыл? А я кто? Аспан-крючник. Уходи, жан! Развязывай мне руки.
Он поднял меня с земли и начал тихонько подталкивать к обрыву.
Но я по-прежнему упирался.
— Да идите же вы! — отчаянно, со злостью прошипела Ксения. — Всех нас и Степу накроют!
— Мальчишкой, сосунком меня считаете? — чуть не плача ответил я. — Ладно, черт с вами, уйду!
— Ой-бой, вот умный! — тихо, облегченно засмеялся Аспан.
А когда мы с Ксенией сползли с вершины на тропку, долетел его свистящий шепот:
— Ксюша, парня крепко держи. Никуда не пускай. Он дурной. Отпустишь, бить тебя буду.
— Пойдемте, — взяла меня за руку, как маленького, Ксения.
Тропинка спускалась вниз почти отвесно. Девушка прыгала с камня на камень легко и ловко, белея босыми ногами. Я, обутый, сползал вниз тяжело и неуклюже. Ксения обогнала меня, а когда я поравнялся с ней, она стояла, прижав руки к груди. Сначала я подумал, что она ждет меня, но девушка положила руки мне на плечи и молча повернула лицом к вершине Дьяконовой горы. Там, у самого края, стоял Аспан. Освещенный луной так, что видны были даже его взлохмаченные волосы, он стоял тихий, неподвижный, будто глубоко задумавшийся. Вдруг он вытянул руку, указывая на кого-то, и загремел его голос:
— Костоеда, вижу тебя! Я убью тебя, черный ворон!
Два винтовочных выстрела многоголосым эхом отдались в ущельях. Я видел желтые их вспышки. Ксения вскрикнула, я с тоской посмотрел на вершину. Она была пуста.
— Пристрелили? — горячечно, без слез, всхлипнула девушка.
— Промахнулись, кажется, — без надежды ответил я.
Но тотчас мы снова услышали голос Аспана. Он пел с гордым вызовом, с озорной отвагой:
…Ты добычи не дождешься,
Черный ворон, я не твой!
Ксения ринулась вниз, я за ней. Тропка стала отлогой. Камни кончились, и начался прибрежный камыш, цеплявшийся за ноги и хлеставший по лицу. Здесь, в камышах, стояла двухвесельная бударка. Ксения сунула мне в руки рулевое «перо» и молча указала на корму. Сама она села на весла и с неожиданной для ее худенького тела силой оттолкнулась от берега.
Ксения гребла от себя, «по-цыгански», и бударка шла легко и податливо. Я опустил руку за борт. Вода была упругой от могучего течения, норовившего выбить лодку из струи, поставить ее поперек и опрокинуть. А девушка гребла, казалось, без усилий, сидела прямая, не горбясь и не качаясь. Только прикусила нижнюю губу так, что видны были два белых зуба. Дьяконова гора медленно уходила, отодвинулась, и я, взглянув на нее, невольно воскликнул:
— Экая высота! Как только мы голов не свернули!
— Тише! — прошептала Ксения и кивнула влево, на реку. Там, в обманчивом лунном мареве, я разглядел неясные огоньки: белый, зеленый, красный. И с этой стороны враг!
Ксения снова увела лодку в тень береговых гор. Казалось, мы крадемся на цыпочках. Скрипели лишь уключины да чмокала вода под носом бударки. Луна то пряталась за тучи, то светила ярко. Река то чернела угрюмо, отливая угольным блеском, то освещалась и сияла ослепительно. И тогда я внутренне съеживался, как под недобрым взглядом.
