Гольдина Е. Р. знала о хлопотах Цыганкова об освобождении Боннель и Гольдина за взятку; получила от Матеди 1000 руб. на предварительные расходы по ликвидации дел вышеназванных лиц; знала о согласии Копичко ликвидировать дело Боннель за 4000 руб.
Гладков Н. Г., старший следователь трибунала стрелкового корпуса Ленинградского военного округа, будучи в дружеских отношениях с Сениным-Менакером, а через него и со следователями губернского суда Кузьминым и Шаховниным, неоднократно бывал с ними в ресторанах, а когда вся группа ставших на путь преступлений следователей узнала о начавшихся арестах (был арестован Копичко), собрал их по просьбе Сенина-Менакера в кафе и сам принял участие в обсуждении вопроса о том, как держаться на допросах в случае ареста.
Пахомов М. В., народный судья 3 отделения, Тевелев М. Г., народный судья 2 отделения, принимая к своему производству направляемые к ним следователями губернского суда дела «лаборантов», не могли не обратить внимания на то, что все эти дела квалифицировались по ст. 114-а УК и по существу обвинения являлись неподсудными народному суду, тем не менее приняли их к своему производству и прекратили в явно незаконном порядке.
Баллод В. А. передала через Добжинского-Славского взятку в сумме 24 000 руб. народному следователю Михайлову за освобождение из-под стражи и прекращение дела своего мужа Петра Баллода, с той же целью угощала ужином того же народного следователя Михайлова и его практиканта Демидова.
Баллод П. П., будучи привлечен в качестве обвиняемого по ст. 140 УК[13] с целью прекращения указанного дела дал взятку народному следователю Васильеву и его практиканту Елисееву в виде угощения на своей квартире.
Бородавкина А. Н. передала народному следователю Васильеву взятку в сумме 3000 руб. за освобождение своего мужа Бородавкина.
Борисова М. И., находясь под следствием по ст. 140 УК, с целью своего освобождения из-под стражи передала в разное время народному следователю Васильеву через посредницу Лосеву 650 руб.
Лосева А. В. была посредницей между народным следователем Васильевым и самогонщицей Борисовой.
Масинзон А В., член коллегии защитников Ленинградского губернского суда, и Лондон З. М. в целях ликвидации дела «лаборантов» в марте-апреле 1923 года вели переговоры с Антимония. Маркитантом и Фридлендером, предлагая им ликвидировать все дело за взятку.
Пахомов Я. Т. по предложению Иванова К. И. был посредником при передаче взятки нэпманом Матвеевым следователям Шаховнину и Михайлову Н. А. за ликвидацию дела Матвеева, находившегося в производстве губернского суда; при передаче взятки сам получил 1400 руб. и 900 руб.
Гозиосский М. И., будучи вместе с другими «лаборантами» заинтересован в незаконном прекращении их дела, вел переговоры с различными лицами по этому делу, в том числе и со Шляхтером.
Левензон П. Б., владелец лаборатории под фирмой «Девис», дал взятку Шаховнину.
Лондон и Матеди С. Л. обвинялись в посредничестве при даче взяток.
Цыганков М. Г. был посредником между Боннель и старшим следователем Копичко по ликвидации дела Боннель, находившегося в производстве Копичко.
Набатов А. Л. в целях получения из ГПУ арестованных у него денег в размере 900 руб. золотом и 210 американских долларом дал взятку народному следователю Флоринскому, в производстве которого находилось дело; через Сенина-Менакера и следователя Флоринского, за взятку в 30 000 руб., добился прекращения дела и получил обратно деньги.
Прокуров Ф. О., добавочный народный судья особой камеры по делам о самогоне по предварительному сговору с народным следователем той же камеры Васильевым, в личных интересах последнего, произвел незаконный арест жены Васильева, Карельской, и заключил ее в психиатрический институт.
Все указанные выше лица были привлечены к уголовной ответственности по ст. ст. 114, 114-а, 105, 111, 112, и 179 УК РСФСР в ред. 1922 г.[14] и преданы суду.
Дело это слушалось в г. Ленинграде выездной сессией Верховного суда РСФСР 12–23 мая 1924 г.
* * *
Товарищи судьи, члены Верховного суда! Мы не впервые рассматриваем дело, имеющее чрезвычайное, исключительное значение, и не только для одного какого-нибудь района нашего государства, но для всей республики, для всего Союза республик в целом; едва ли я ошибусь, сказав, что дела такого исключительного значения, как это, наша республика еще в своих летописях не записывала.
