Михаил решил пока не обдумывать дальнейших шагов, связанных с аппаратом Исаака Израилевича, слушал радио, смотрел телевизор, а вечером двадцать пятого мая уехал в Москву. Там он побывал в Библиотеке иностранной литературы и попросил заведующую отделом фотокопирования сделать для него ксерокопии всех страниц с отделами «спорт» английской газеты «Таймс оф Лондон» с 15 июня по 30 октября 1968 года. Седая женщина с удивлением посмотрела на него.
— Вы представляете себе, сколько это будет стоить? — спросила она.
— Нет, — честно признался Орлов.
Заведующая склонилась над клавиатурой компьютера.
— Вам это обойдется в семь тысяч пятьсот сорок рублей девяносто копеек, — заявила наконец она с торжествующим видом. — Дешевле слетать в Лондон!
— Я собираюсь последовать вашему совету, — согласился Орлов, достал из кармана деньги и расплатился. — Только мне нужно побыстрее.
— У нас мало таких эксцентричных заказчиков, поэтому ксерокопии будут готовы через неделю. Заходите 1 июня.
Орлов вернулся домой в огромную квартиру на Тверской — ему понадобилось немало времени, чтобы звать Тверской улицу Горького, — собрал кое-какие справочники по Англии и поехал на дачу. Было только семь вечера, но ему не сиделось. Нервозность оказалась заразительной — Зоя тоже металась по дому, а Наташа никак не могла успокоить сынишку. Наконец около девяти вечера Михаил вышел из дома и сел на скамейку. Примерно через час в окнах погас свет и стало тихо. Тогда он крадучись вернулся в кабинет и начал ждать. Ровно в десять по московскому времени — шесть по Гринвичу — он отодвинул шкаф, вошел в чулан и нажал синюю кнопку. Снова короткая вспышка катодных ламп, Михаил выключил свет и вышел на улицу через потайную дверь, в конец мая 1968 года.
— А, это снова вы, — улыбнулась ему знакомая телефонистка. — Вам опять повезло, линия свободна. Повторите номер в Лондоне.
Орлову почему-то не понравилось, что девушка узнала его, что линия опять свободна, и что ему нужно повторить номер в Лондоне, хотя он не говорил, что собирается звонить в Англию. В голове зазвенел крохотный тревожный колокольчик. Он снял трубку.
— Привет, Майкл, я только что вернулся из Челтенхема, — послышался взволнованный голос Сэма Брикстоуна. — Решил лично присутствовать на этих скачках, благо ипподром недалеко от университета. Ну, знаешь, ты меня ошеломил! Со старта Магнифисент ушел последним и половину дистанции держался далеко от лидера. И вдруг он словно преобразился — гнедой жеребец с продолговатым белым пятном на морде помчался по дорожке словно не прилагая никаких усилий. Уже через двести метров он ликвидировал отставание, почти поровнялся с Глориэс и выиграл бы забег, если бы пришлось бежать ещё хотя бы десять ярдов.
— Кто был третьим, Сэм?
— А ты разве не знаешь? Репортаж вели по радио. Ах да, ты же в Москве. Третьей с отставанием в пять корпусов пришла Мэригоулд, как ты и предсказывал. Но самое главное не в этом — ставки по этой категории принимались один к двумстам тридцати. Только я один поставил на первого, второго и третьего, и ты выиграл две тысячи триста фунтов! За вычетом десяти фунтов и налога на азартные игры тебе причитается две тысячи одиннадцать фунтов.
— Но ведь мы договаривались — половина твоя.
— Нет, я буду больше чем счастлив, если ты расскажешь, как сумел догадаться из Москву, что в Челтенхеме первые три места займут Глориэс, Магнифисент и Мэригоулд. Да, кстати деньги я переведу завтра на твой счет в «Баркли'з Бэнк» — к счастью, у меня сохранилась твоя визитная карточка.
В 23.30 26 мая 1968 года на стол дежурного на Лубянке лег перевод распечатки разговора между Михаилом Орловым (явно псевдоним) и английским профессором Сэмом Брикстоуном. Разговор вели из Апрелевки, и фразы были, несомненно, зашифрованными. Дежурный снял внутренний телефон и позвонил в архив — ему сообщили, что из числа находящихся под подозрением в Апрелевке проживает видный ученый член-корреспондент Гатович Исаак Израилевич, 1910 года рождения, замеченный в сионистской деятельности и регулярно навещающий синагогу на улице Архипова, дом 10. Ага, сионистское гнездо снова начало проявлять признаки антисоветской активности, подумал дежурный и положил перевод распечатки вместе с оригиналом на английском языке и со своими разъяснениями в папку для особо важных бумаг. Не исключено, что этим займется сам товарищ Андропов, а он владеет английским и не скрывает этого, даже гордится… Подумаешь, интеллигент… Еще очки, как у Молотова, носит. И словно испугавшись своих мыслей, полковник виновато оглянулся по сторонам.
