Они неловко обнялись, и Орлов пошел к таможне.
Процедура вылета оказалась на редкость простой — никто не рылся в его тощем чемодане, просто шлепнули штампом по таможенной декларации, где он указал разрешенные пятьсот долларов, и Орлов прошел к пограничному пункту. Там сержант уставился на него рысьим взглядом, но тоже ничего не сказал, поставил печать, и Орлов прошел по выдвинутому коридору прямо в самолет. Оказалось, что он полетит на «Боинге-757», и авиалайнер приземлится в Хитроу через три часа сорок минут. Орлов устроился в удобном кресле первого класса, отказался от всех угощений и задремал.
Он проснулся от металлического голоса стюардессы, объявляющей, что самолет заходит на посадку, пассажиров просят поставить спинки кресел в вертикальное положение и воздержаться от курения. Орлов послушно выполнил все, что от него требовалось.
Легкий толчок и рев турбин, работающих на реверс, затем наступила тишина, и самолет покатился к аэровокзалу. Еще через полчаса Орлов вышел к стоянке такси и впервые за двадцать лет вдохнул вонючий лондонский воздух. Перед ним остановилось такси — безобразное и горбатое, как и два десятка лет назад.
— Куда едем? — спросил водитель и сплюнул в открытое окно (вряд ли следует упоминать, что в Лондоне все говорят по-английски, за исключением выходцев из Ист-Лондона, говорящих на отвратительном кокни).
— Меня устроит любой хороший отель недалеко от Британского музея, — на отличном оксфордском диалекте ответил Орлов.
— Там есть «Кенилуорт» и «Айвенго», оба на Блумсбери-стрит. Только «Кенилуорт» подороже, там живут одни аристократы и янки.
— Едем в «Кенилуорт», — решил Михаил. — Вы принимаете доллары — у меня пока нет фунтов?
— Один фунт — полтора доллара, — угрюмо отрезал таксист и включил счетчик. Орлов не стал спорить.
Отель действительно оказался удобным, номер чистым, а на столе стоял телефон. Первым делом Орлов устремился к телефону и набрал номер профессора Брикстоуна, надеясь, что тот ещё не умер — в конце концов Сэм был старше на пять лет.
— Хэллоу? — послышался знакомый, хотя и более хриплый голос.
— Сэм, это я, Майкл.
Наступила короткая пауза.
— Майкл Орлов? — осторожно переспросил Сэм.
— Он самый! — весело воскликнул Михаил.
— Боже мой, Майкл! И в Лондоне! Ты где остановился?
— В «Кенилуорте». Таксист сказал, что здесь останавливаются только аристократы и американцы.
— Но это безумно дорогой отель, Майкл! Я могу порекомендовать тебе…
— Не надо, Сэм. В нашем возрасте не стоит считать деньги — все равно мы не сможем захватить их с собой на тот свет.
— Пожалуй, ты прав. Мне очень хочется встретиться с тобой.
— Приглашаю тебя на ужин в восемь вечера в «Кенилуорте». Мне сказали что здесь превосходная кухня.
— Но, Майкл, сейчас уже час дня. У меня пара лекций, да и ехать до Лондона…
— Послушай моего совета, Сэм, попроси кого-нибудь заменить тебя на этих лекциях. А сам сразу садись на электричку и в Лондон, на станции Панкрас бери такси и приезжай ко мне. Я буду ждать тебя с шести. Нам нужно поговорить.
— Это мне нужно с тобой поговорить о той невероятной скачке тридцать лет назад.
— Короче говоря, не теряй времени и приезжай. До встречи. — Орлов положил трубку и уставился на стол. Теперь ему предстояло сделать самый трудный звонок — позвонить в Женеву. Лишь сейчас Орлов понял, что все может оказаться совсем не так просто.
Он снял трубку.
— Оператор, соедините меня с Женевой.
— Сэр, вы можете сами набрать код Женевы…
— Оператор, я хочу, чтобы вы соединили меня с Женевой, номер в Женеве 02-348-465.
— Хорошо, сэр.
Через несколько минут оператор сообщила, что абонент не отвечает.
— Позвоните в Женеву, попросите, чтобы вас соединили с Международным союзом электросвязи.
— Слушаюсь, сэр.
Прошло несколько секунд.
— Международный союз электросвязи, дежурный слушает, — послышался старческий голос, говорящий по-французски.
— Вы не могли бы проверить, мсье, работал ли у вас советский ученый Орлов Михаил Игнатьевич. Он был представителем от СССР.
— В какое время?
— С 1965 по 1971 год.
— Мсье, я служу здесь с 1968 года. До этого представителем СССР был Уваров, отчетливо помню, что его отозвали в 1969 году за поведение, недостойное советского гражданина — короче говоря, он пьянствовал и почти не появлялся на службе.
