— Сэм, сделай как я прошу, а вечером двадцать шестого я тебе позвоню.
— Как знаешь, Майкл. Передавай привет Зое. До свиданья.
Орлов вышел из телефонной будки, жаркой, как сауна, расплатился деньгами Исаака Израилевича и через двадцать минут вернулся на дачу. Он вошел в столовую и сел за роскошно убранный стол.
— Машину ты уже отпустил, Алексей?
— Да, папа. К тому же мне скоро придется её продать.
— Это почему?
— Дела в нашей фирме идут небойко.
Михаил налил водку в свою любимую рюмку — он привез её из Женевы и вмещала она ровно двадцать пять граммов. Он не умел пить, и на следующее утро у него болела голова, поэтому Михаил ограничивал себя пятью такими рюмками. Алексей налил себе рюмку побольше. Они дружно выпили и закусили икрой.
— Я никогда не спрашивал, чем занимается твоя фирма. Расскажи.
— Мы импортируем высококачественные продовольственные товары, папа. Ты, наверно, видел рекламы нашей фирмы повсюду — «Гладиатор».
— Да, видел, — вдруг вспомнил Михаил. — И что, теперь ваши товары перестали покупать?
— Нет, покупают их по-прежнему хорошо, прибыль мы получаем изрядную, вот только 1 июня нам нужно принять решение — продать ГКО, трехмесячный срок которых истекает и получить достаточно скромный доход, процентов шестьдесят на круг, или подождать до первого сентября, когда доход будет гораздо больше — правительство повысило ставку рефинансирования до ста восьмидесяти процентов.
— И на какую сумму у вас этих ГКО?
— На сорок миллионов рублей — это примерно семь миллионов долларов. Мои партнеры настаивают на том чтобы продлить действие ГКО и даже прикупить ещё на свободные деньги. Но мы закупили во Франции и Англии товары без предоплаты — нам верят, потому что за последние три года мы ни разу не подводили наших контрагентов — на шесть миллионов долларов. Сейчас можно расплатиться, но в этом случае придется сдать ГКО и не покупать новые. Склады будут забиты товарами которые, я не сомневаюсь, быстро разойдутся, но у нас не будет свободных средств и мы не получим сверхприбыли.
— И ты хотел поговорить со мной именно об этом — продавать ГКО или не продавать?
— Да, папа.
— Но ведь я не экономист, всего лишь математик. Скажу тебе вот что процентная ставка за рубежом равняется пяти, от силы семи процентам. Можно вложить деньги в инвестиционные фонды, но это рискованное дело, далеко не все фонды достаточно надежны. Впрочем, если выбрать надежный фонд с помощью хороших консультантов, то это достаточно прибыльное дело. Например, «Меррил Линч» — известный надежный фонд, хотя и временами несколько консервативный — А какой доход обеспечит тебе надежный инвестиционный фонд? Скажем, такой как «Меррил Линч»?
— Десять процентов, иногда одиннадцать. Может быть, даже двенадцать.
— Папа, но коммерческие банки в России выплачивают по валютным вкладам от тринадцати до шестнадцати процентов, а ГКО гарантирует сейчас правда, в рублях — сто восемьдесят процентов!
— Послушай меня, сынок. Таких ставок, которые ты описал, просто не может быть. Мы с мамой не вложили ни копейки из наших изрядных средств ни в один из банков, поскольку считаем, что самые надежные банки — это стеклянные, потому что их можно закопать в подвале. До последнего времени мне платили за переводы только в валюте, вот мы и вкладывали её в эти банки. В общей сложности у нас накопилось тридцать две тысячи долларов. Ни один из моих знакомых математиков не вложил свои сбережения ни в коммерческие банки, ни, тем более, в ГКО. Тебе нужен мой совет?
— Да.
— Хорошо, я дам тебе совет, но это будет совет математика, а не экономиста: первого июня сдайте ГКО, не делайте никаких рискованных операций и постарайтесь уйти из банков, гарантирующих высокие доходы. С математической точки зрения это безумие, а если есть страна, где такое безумие в порядке вещей, то она скоро рухнет.
— Это совпадает с решением, которое я уже принял. Мой финансовый советник внимательно следит за биржей, и, по его мнению, мы достигли уже предельной черты. Увольнение Черномырдина и упорное желание Ельцина назначить на его место какого-то Кириенко говорит о том, что скоро могут быть предприняты неординарные меры. Беда в том, однако, что уходя из фирмы, я понесу немалые финансовые потери. Наш общий капитал примерно двенадцать миллионов долларов, из них четвертая часть — мои. При поспешном уходе мне достанется не больше полутора миллионов.
