— Скажи, Зоя, мы не выбрасывали тех кип газет, которые привезли с квартиры?
— Нет, они по-прежнему на чердаке.
Орлов сорвался с места и полез на чердак. Прошло полчаса, и все это время оттуда доносилось шуршание и топот, время от время прерываемые оглушительным чиханием. Наконец он спустился с чердака, весь в грязи и пыли, но с торжествующим выражением на лице.
— Вот она! — закричал он. — «Таймс оф Лондон» за 28 мая 1968 года! И здесь, в разделе спорт, говорится что скачки для трехлеток в Челтенхеме, которые состоялись 26 мая, выиграл Глориэс, вторым пришел Магнифисент, отстав всего на полкорпуса, а далее, с большим отрывом, финишировала Мэригоулд.
— Ну и что, — недоуменно спросила Зоя. — Ты представляешь сколько времени придется потратить на то чтобы вычистить твои брюки?
— А ты представляешь, что сегодня 19 мая 1998 года, беттинг шопс в Лондоне открыты до одиннадцати вечера и ставки можно делать ещё несколько дней?
Она посмотрела на него с глубокой жалостью.
— Миша, я знаю, что ты почти не пьешь, но сейчас тебе лучше всего выпить стакан этой проклятой водки и лечь спать.
— А я полностью разделяю мнение матери, — послышался голос с порога. Они даже не заметили, что приехал Алексей в своем серо-стальном «мерседесе». Его лицо казалось усталым и постаревшим. Охранники стояли, прислонившись к машине.
— Здравствуй, Алеша, хорошо, что ты приехал.
— Вижу, мои родители готовятся что-то отпраздновать. Очень удачно, мне нужно поговорить с тобой.
— Когда вернусь, я весь в твоем распоряжении. Подожди меня с полчаса.
Михаил вошел в кабинет, запер дверь, отодвинул шкаф — теперь он заметил, что шкаф легко передвигается на колесиках, надо всего лишь подтолкнуть его в самом начале, — вошел в узкий чуланчик и протянул руку к синей кнопке. Рука дрожала, и в этом не было ничего странного — через несколько секунд он окажется в 1968 году, но не помолодеет, а останется таким же бородатым стариком. Наконец, преодолев страх, он решительно нажал на кнопку. Ничего не произошло, только на мгновение вспыхнули катодные лампы и тут же погасли. Он отодвинул засов наружной двери и вышел на зеленую траву 1968 года. Никакого «мерседеса» у ворот, конечно, не было. Через десять минут он подошел к зданию телефонного узла.
Как странно, подумал Михаил, я могу сейчас снять телефонную трубку, позвонить в Женеву и поговорить с самим собой, тем более что номер помню наизусть. Но сейчас мне нужен другой человек, в другой стране и с другим телефонным номером. Но ведь за телефонный разговор, а тем более международный, нужно платить. Разве у него примут современные рубли? Орлов выругался, вернулся через потайную дверь в дом, обнаружил в углу стола тоненькую пачку помятых банкнот и мелочь, выпущенных в 1961 году, и мысленно поблагодарил Исаака Израилевича.
— Девушка, мне нужно позвонить в Лондон.
— Вам повезло, линия свободна. Номер в Лондоне?
Орлов продиктовал номер профессора Брикстоуна и начал ждать. Сейчас в Лондоне третий час дня, Сэм на работе, только бы никуда не вышел…
— Профессор Брикстоун слушает, — послышался голос из далекого Лондона. — Сэм, это Миша Орлов.
— А, Майкл, хэллоу! Но почему ты звонишь из Москвы? Я думал, что ты в Женеве.
— Приехал в командировку. Послушай, Сэм, моя просьба покажется тебе странной, но я прошу тебя, не задавая вопросов, прямо сегодня зайти в беттинг шоп и сделать для меня ставку на скачках для трехлеток в Челтенхеме 26 мая в таком порядке: первым будет Глориэс, затем Магнифисент и третьей Мэригоулд. Поставь десять фунтов, я заплачу, в случае выигрыша деньги поделим пополам.
— Майкл, я сделаю все что ты просишь, вот только…
— Что, Сэм?
— Во-первых, ты выбрал самую трудную категорию. Откуда ты знаешь, что из двенадцати лошадей первыми придут именно эти три и в таком порядке?
— Ты обещал не задавать вопросов, Сэм.
— Хорошо, Майкл. Но я сам играю на скачках и знаю, что Магнифисент сейчас в плохой форме и вряд ли финиширует совсем. Меня утешает лишь одно — скачки для трехлеток в Челтенхеме не являются самыми главными в сезоне и проигрыш на них не отразится на репутации лошади. Удивительно, почему владелец вообще заявил его.
