10–20 мая 1774 г.
Фаунтерра
Фаунтерра — древнейший из городов подлунного мира, великая столица империи Полари. Она возникла в виде крохотного поселения в овраге, спускающемся к реке Ханай. Вдоль яра тек ручей, на холмах росли дикие яблони и паслись козы.
Миновало восемнадцать веков. Селение превратилось в город, захватило прибрежные кручи, овраги, долины, острова посреди реки, земли на восточном берегу. Выросли дома и церкви, каменными лентами легли улицы, вокруг города возникла крепостная стена. Была снесена, выстроилась новая — втрое большей длины; но и она со временем стала стеснять растущий город, и была разобрана, ее камни стали материалом для жилищ богачей. Вырубались леса вокруг города, застраивались домами луга, укреплялись вбитыми в землю сваями топкие низины. Фаунтерра расширялась, подминая под себя землю.
В первом поселении жило сто пятьдесят человек, и оно целиком помещалось в яру. Нынешнюю столицу империи едва ли обойдешь за целый день. Ее населяют триста тысяч горожан — не считая нищих, бродяг, воров, менестрелей и заезжих торгашей.
Один из этих трехсот тысяч, — думала Мира, — один из них убил моего отца.
Что я знаю о нем? Строго говоря, лишь одно: этот человек рассчитывает стать императором.
Что из этого следует?
Глядя на одну каплю воды, можно узнать о существовании рек и океанов. Что можно узнать о человеке исходя из одного единственного факта: его притязаний на трон?
Начнем с простого, — думала Мира за чашкой кофе, забравшись с ногами в кресло в беседке позади особняка графини Сибил, листая родословную Блистательной Династии. Преступник может надеяться получить желаемое только в случае, если состоит хотя бы в дальнем родстве с владыкой. Таких, кроме меня, пятеро. Трое передо мною в очереди наследия, двое — за мною. Очевидно, есть и еще более дальние родственники, но их связь с семьей владыки уже не указана в родословной. Может ли кто-либо хранить в семейном архиве грамоты, записи, подтверждающие его родство с Династией, и с их помощью рассчитывать взойти на престол?
Нет, не может. Никак не может, — убедилась Мира, изучая тома "Истории Единой Империи" в желтом свете ламп библиотеки магистрата. Первородное дворянство весьма щепетильно в вопросах наследования власти. Права претендента на корону должны быть несомненны и очевидны для всех, лишь тогда могущественные феодалы позволят наследнику взойти на престол. В противном случае знать взбунтуется и свергнет самозванца. Дворяне откажутся присягать человеку, не упомянутому в родословной. Итак, один из пяти.
Что еще требуется, кроме родства с императором? "Сказ о темных днях Багряной Смуты", "Столкновение Южной и Восточной ветвей рода Янмэй: описание и надлежащие выводы", "Мятеж Дариана Скверного…", "Заговор Ночных Соколов…" — гора книг росла перед нею, а за окном темнело, и служитель библиотеки в который уже раз осторожно покашливал у нее над ухом:
— Миледи, я прошу прощения, но открытые часы давно истекли…
Экипаж с вензелями Нортвуда катил по вечерним улицам, и Мира размышляла, невидящим взглядом уставившись в стекло. Родства, разумеется, недостаточно. Прямой наследник — сын императора — мог бы рассчитывать после смерти отца занять престол без боя. Но в отсутствии сына, все иные родственники будут конкурировать между собой. К примеру, дядя государя стоит в очереди прежде кузена, но его первенство не бесспорно. Найдутся вельможи, кто выступит в пользу второго претендента: в силу личных симпатий или родственных уз, или подкупа. Вовсе не обязательно победит в конечном итоге тот, кто стоит выше в очереди престолонаследия. Вывод из этого прост: чтобы наверняка получить корону, необходимо уничтожить всех конкурентов, остаться единственным наследником.
Мира давно не чувствовала себя столь увлеченной. Строгая, арифметическая логика заговора захватывала ее, словно партия в стратемы. Выводы цеплялись один за другой, сплетались в цепочку, заполняли все мысли девушки. Воскресным утром графиня брала ее в собор на молитву, представляла кому-то из встречных, что-то рассказывала, усаживала возле себя на скамье… Мира сетовала, что голос священника так гулко отражается в сводах и мешает сосредоточиться. Она не запоминала ни слова из проповеди, только свои умозаключения.
