Но она не могла не признать, что несмотря на разрыв их связи, ее влечение к нему нисколько не ослабело. Она по-прежнему с трудом владела собой в его присутствии. Ее дыхание учащалось, ладони становились влажными, и непреодолимое желание охватывало все ее тело. Ее врач в Балтиморе немного успокоил ее, сказав, что в этом нет ничего противоестественного. Небольшой процент женщин во время беременности испытывает повышенную потребность в сексе.
И ее угораздило попасть в их число!
Она возразила Джадду:
– Но ведь это не так! Ребенка мне сделал вовсе не ты!
– Но я спал с тобой!
Он холодно взглянул на нее и закрыл глаза. Челси не могла заставить себя не думать об их близости, о том, как упоительно она чувствовала себя в объятиях Джадда. Ей показалось несправедливым, что, узнав наконец истинную радость единения с мужчиной, который устраивал ее во всем, она так быстро лишилась этого драгоценного подарка судьбы.
Она спрятала лицо в ладонях, борясь с непрошенными слезами. Воистину, нет злейшего врага у женщины, чем она сама. Челси с трудом овладела собой и резко выпрямилась на своем неудобном стуле.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Джадд.
– Нормально, – ответила она едва слышно.
– А почему ты упала в обморок в операционной?
– От вида крови.
– Кто тебя заставлял смотреть на все это?
– Я не смотрела. Просто увидела…
– Тебе незачем было стоять там.
– Я не могла не попытаться хоть чем-то помочь тебе.
– Нечего было держать меня за руку. Я уже большой мальчик.
– Это было необходимо мне самой, – сказала она и, вскинув голову, добавила: – Слава Богу, что все уже позади. И тебе незачем обо мне беспокоиться, я себя чувствую вполне хорошо.
– Ну что ж… – задумчиво протянул он, – а как вообще обстоит дело с твоим здоровьем?
Челси поняла, что он имеет в виду ее беременность, и ощутила огромный прилив радости.
– Очень хорошо!
– Устала?
– Не больше, чем обычно.
Некоторое время он пристально смотрел на ее живот, но вскоре этого показалось ему недостаточно, и он попросил ее:
– Сядь так, чтобы я мог лучше видеть тебя…
Она слегка отодвинулась от его кровати и, прижав пуловер локтями, обтянула трикотажной тканью грудь и живот.
– Пока еще мало что видно…
– Ты уже носишь специальный бандаж?
– Нет еще. Но скоро буду.
Джадд по-прежнему не сводил взгляда с ее живота. После недолгого молчания он спросил:
– Ребенок уже шевелится?
– Немного.
Время от времени Челси ощущала легкие толчки в глубине своего тела. Ребенок словно давал ей понять, что он здесь, что он растет и пробует свои силы. Мысль эта вызвала на ее лице легкую, мечтательную улыбку. Встретив вопросительный взгляд Джадда, она сказала:
– Но самое невероятное и волнующее – это слышать сердцебиение еще не родившегося ребенка. – Ей так хотелось рассказать ему об этом необыкновенном переживании, хотелось, чтобы он понял, какие чувства владели ею в больнице, когда Нейл передал ей стетоскоп. – Видишь ли, умом я сознаю, что беременна, и тело мое знает об этом. Оно реагирует на беременность едва заметными изменениями, самым серьезным из которых является тошнота по утрам. Но через некоторое время приступы тошноты проходят и, привыкнув к тому, что стала немного толще и неповоротливее, я с трудом верила, что во мне растет и развивается новая жизнь. И вдруг, – она перевела дыхание и снова улыбнулась ему, – я услышала негромкие ритмичные удары: тук-тук, тук-тук-тук и лишь в этот момент до конца осознала, что в моем животе находится маленький человечек, мой будущий ребенок.
Лицо Джадда снова приняло замкнутое, непроницаемое выражение.
– Похоже, тебя радует все, что связано с беременностью.
– Да. Очень. Ведь я уже говорила тебе об этом в августе. Впервые в жизни у меня будет кто-то, с кем меня свяжут узы кровного родства. Я с таким нетерпением жду, когда мой ребенок, моя собственная плоть и кровь, наконец появится на свет.
– А твой отец уже знает?
Живот ее непроизвольно вздрогнул. Она слегка помассировала его, подумав, что ребенок, скорее всего, реагирует на малейшие проявления нервозности с ее стороны.
– Пока нет.
– Когда же ты скажешь ему?
Пожав плечами, она ответила робким, слегка дрогнувшим голосом, каким в последнее время говорила лишь с Кевином:
