– А о чем еще ты думаешь? – нарушил воцарившуюся тишину голос Джадда.
Она удивленно взглянула на него. В его голосе ей почудились прежние теплые нотки. Она не могла понять, почему ей так хотелось вновь быть с ним рядом, восстановить его утраченное доверие. Часто ночами она лежала без сна на своей широкой кровати, твердя себе, что у нее и без Джадда достаточно дел и забот, но не могла прогнать от себя мысли о нем. Ей недоставало тепла его тела, его запаха, нежных прикосновений его рук…
Она отвела глаза и негромко ответила:
– Я все время вижу перед глазами то, что случилось в карьере. Как жутко все это выглядело – вы с Венделлом недвижно лежите на земле, огромная глыба гранита…
– Тебе незачем было спускаться туда.
– Но мне так хотелось взглянуть на работы! Я чувствую себя не очень уверенно, не представляя, как на деле происходит добыча гранита, который наша компания поставляет найденным мною заказчикам. Джадд, – спросила она, набравшись смелости, – как ты считаешь, не послужил ли мой внезапный приход причиной происшедшего?
– Отверстия были пробурены не там, где следовало.
– А может быть, рабочие, занятые подъемом глыбы, отвлеклись, глядя на меня, и ослабили натяжение тросов? – мысль эта не давала ей покоя.
– Да нет, говорю же тебе, отверстия были проделаны слишком близко друг от друга, иначе крючья выдержали бы.
– Значит, это не из-за меня?
– Несчастные случаи в карьерах – отнюдь не редкость. Это известно всем и каждому.
– Как он? – послышался грубоватый мужской голос. Челси оглянулась и увидела в дверном проеме Мерфи, руководившего работами в карьере в отсутствие Джадда и Хантера.
– Есть надежда, что я выживу, – усмехнулся Джадд.
– Док заштопал тебя на совесть?
– Похоже, даже маленько перестарался, – и Джадд слегка поморщился от боли. – О Венделле что-нибудь известно?
– Пока нет. Слушай, а ты сможешь играть?
Челси, несказанно удивившись тому, что Мерфи в первую очередь тревожит баскетбол, а не работа, не сдержала легкого смешка.
Джадд повернул голову на подушке и взглянул на нее без тени улыбки.
– Представь себе, это очень важно!
– Я знаю. Знаю.
– Думаю, не раньше чем через месяц-другой, – ответил он Мерфи.
– Я передам ребятам, – пообещал тот и, отсалютовав Джадду, исчез так же бесшумно, как появился.
Джадд снова повернулся к Челси. С минуту он смотрел на нее молча, а затем, положив здоровую руку тыльной стороной на лоб, отвел взгляд и произнес:
– Он расскажет им и о том, что видел здесь тебя. К утру весь город будет уверен, что ты ждешь ребенка от меня.
В его голосе не было ни злости, ни обиды. Он звучал совершенно бесстрастно. Челси вгляделась в его лицо, но оно было непроницаемо. Не в силах вынести его холодности, она горячо заговорила:
– Неправда, вовсе не весь город. Донна знает, что это не твой ребенок. И Хантер тоже. Я скажу об этом всем, с кем мне доведется говорить в ближайшие дни. Так что тебе недолго придется краснеть из-за меня.
Джадд снова пристально взглянул на нее. Она не отвела взгляда. Ей незачем было повторять, что в ее намерения вовсе не входило объявлять его отцом своего ребенка.
– Это делает мне честь, – произнес он.
Челси подумала было, что ослышалась. Неужели подобное сказал человек, который еще недавно со злостью допытывался у нее, в самом ли деле она собиралась признаться ему, что беременна от другого?
– Что ты сказал?
– Прослыть этаким донжуаном, который в первые же дни после твоего приезда овладел тобой и сделал тебе ребенка.
Челси не могла не признать, что внешность Джадда как нельзя более соответствовала подобной репутации. Даже теперь, простершись на кровати в беспомощной позе, он являл собой образец волнующе мужественной красоты, против которой не устояла бы ни одна женщина. Все в нем – квадратный подбородок, темные курчавые волосы, выглядывавшие из V-образного выреза жакета, широкие плечи и узкие бедра, – говорили о силе и бесстрашии, о твердости характера и несгибаемой воле. Первое впечатление, которое сложилось о нем у Челси, оказалось безошибочным. Он действительно был и остался самым привлекательным мужчиной из когда-либо виденных ею.
