– Ну, ну, – крошечная каменная ручка похлопала ее по спине.
Люс дернулась.
– Отстань, Билл.
– Эй, это была смелая попытка. Ты в этот раз выбралась прямо на передовую. Но, – Билл пожал плечами, – теперь все кончено.
Люс села и сердито посмотрела на него. Из-за его самодовольного выражения лица ей захотелось пойти обратно и рассказать Люсинде, кем она была – рассказать ей, как все будет в не таком уж далеком будущем.
– Нет, – Люс встала. – Не кончено.
Билл дернул ее назад. Он был потрясающе сильным для такого маленького создания.
– О, поверь мне, кончено. Давай, забирайся в вестника.
Люс повернулась туда, куда указывал Билл. Она даже только теперь заметила плотный черный портал, парящий прямо перед ней. От его затхлого запаха ее затошнило.
– Нет.
– Да, – сказал Билл.
– Ты же сам говорил мне притормозить.
– Слушай, давай я тебе расскажу краткое содержание: ты настоящая гадина в этой жизни, а Дэниелу все равно. Сенсация! Он ухаживает за тобой несколько недель, дарит цветы. Большой поцелуй – и потом ба-бах. Ага? Больше не на что смотреть.
– Ты не понимаешь.
– Что? Я не понимаю, что викторианцы душные, как чердак, и смотреть на них так же скучно, как на то, как обои отклеиваются? Давай, если собираешься гонять по своему прошлому, так пусть оно хоть того стоит. Давай попадем на что-то интересное.
Люс не двинулась с места.
– Есть способ заставить тебя исчезнуть?
– Мне что, придется запихнуть тебя в вестник, как кошку в чемодан? Пошевеливайся!
– Мне нужно увидеть, что он любит меня, а не просто какое-то представление обо мне из-за связывающего его проклятия. Мне нужно почувствовать, что нас держит вместе что-то посильнее. Что-то настоящее.
Билл уселся рядом с Люс на траву. Потом он передумал и забрался к ней на колени. Сначала она хотела сбросить его вместе с мухами, кружащими над его головой, но когда он взглянул на нее, глаза его казались искренними.
– Дорогуша, тебя в последнюю очередь должно волновать то, любит ли тебя Дэниел по-настоящему. Вы чертовы родственные души. Вы двое придумали эти слова. Тебе не нужно застревать здесь, чтобы это увидеть. Такое происходит в каждой жизни.
– Что?
– Хочешь увидеть настоящую любовь?
Она кивнула.
– Пойдем. – Он потянул ее.
Вестник, паря перед ними, начал менять форму, пока не стал похож на вход в палатку. Билл взлетел в воздух, пальцем взялся за невидимый запор и дернул на себя. Вестник преобразовался, опускаясь, как разводной мост, пока перед Люс не оказался темный туннель.
Люс бросила взгляд назад, на Дэниела и Люсинду, но увидела не их самих, а только их размытые очертания, прижимающиеся друг к другу.
Билл махнул свободной рукой в сторону чрева вестника.
– Заходи.
И она так и сделала.
Хелстон, Англия.
26 июля 1954 г.
Дэниел проснулся на пустынном побережье Корнуолла. Его одежда выцвела на солнце, а на щеках налип песок. Он бродил здесь в одиночестве то ли день, то ли неделю, то ли месяц. Сколько бы времени ни прошло, он все его потратил, коря себя за ошибку.
Встреча с Люс у портного была таким серьезным проступком, что душа Дэниела горела каждый раз, когда он думал об этом.
А перестать об этом думать он не мог.
Ее пухлые розовые губы, произносящие эти слова: «Я знаю тебя. Пожалуйста. Подожди».
Такая прекрасная и такая опасная.
И почему это не могло быть чем-то незначительным? Коротким разговором уже во время ухаживания? Тогда бы это не имело такого значения. Но первая встреча! Первым Люсинда Биско увидела его, не того Дэниела. Он мог поставить все под угрозу. Он мог так исказить будущее, что его Люс могла умереть или измениться до неузнаваемости…
Но нет: будь так, он не помнил бы свою Люс. Время бы переменило само себя, и у него бы не было сожалений, потому что его Люс была бы другой.
Его прошлый «я», должно быть, так ответил Люсинде Биско, что исправил его ошибку. Он не совсем помнил, как все началось, зато не забудет, как закончилось. Но неважно: он больше не подойдет близко к своему прошлому «я», чтобы предупредить его, боясь снова столкнуться с Люсиндой и навредить еще больше. Он может лишь отойти и ждать.
