Отчаявшись утихомирить непокорного атамана увещаниями и уговорами, царские власти вновь уповают на силу, но предпринять активные боевые операции в зимний период было непросто. Поэтому большой карательный поход к Яицкому городку откладывался на весеннее время, тем более что посланный против разинцев с трехтысячным отрядом в феврале 1668 года Я. Безобразов потерпел сокрушительное поражение, а попытки расправиться с восставшими руками калмыков успеха не имели: Разин и раньше, ведя от имени Москвы в качестве посла переговоры с калмыцкими тайшами[22], легко находил с ними общий язык. Без труда нашел он его и теперь.
23 марта 1668 года, упредив подход к Яицкому городку из Астрахани крупного карательного войска, Степан Тимофеевич Разин начал свой легендарный, воспетый в народных песнях и сказаниях поход на Каспий. Его маршрут проходит от устья Терека к Дербенту, из Дербента — к Ширвану и Баку, затем — к Свиному острову с заходом по реке Куре в «Грузинский уезд», далее через города Решт, Фарабат, Астрабат — к полуострову Миян-Кале, где флотилия останавливается на зимовку.
На Каспий повстанцы вышли многочисленным отрядом, насчитывавшим около двух тысяч человек. В его первоначальный состав влились несколько сотен донских, яицких и терских казаков под предводительством своих атаманов. Они спешили на соединение с Разиным, чтобы действовать с ним заодно. Например, известный на Волге дерзкими налетами на купеческие караваны Сергей Кривой привел к западному каспийскому побережью, где был в это время Разин, 700 удальцов, разгромив преградивших ему путь стрельцов под командованием головы[23] Г. Авксентьева. Значительно пополнились силы восставших и за счет переходивших на их сторону ратных людей, крестьян, по весне покинувших свои оголодавшие зимой деревни, чтобы наняться в бурлаки, городской бедноты, жившей судовой работой.
Разинцы плыли на десятках легкоманевренных, удобных на каспийском мелководье стругов, у них были свои и захваченные у стрельцов пушки, запас пороха и провианта. В целом они были неплохо экипированы для длительного похода.
На персидских берегах стремительные действия разинского отряда вызвали настоящий переполох. Молниеносно высадив с судов казачий десант, удалая дружина опустошала шахские дворцы в городских предместьях и склады кызылбашских купцов в рассыпанных от Дербента до земли туркмен населенных пунктах. Разинцы брали большой «ясырь» — пленных, чтобы потом обменять их на попавших в свое время в персидский «полон» русских. «…Имали за одного кызылбашенина» от двух до четырех соотечественников. Стараниями разинского отряда немало русских невольников обрело свободу и вернулось на родину.
Документы свидетельствуют, что повстанцы не обращали оружия против низов местного населения. Это немедленно снискало симпатии к справедливым россиянам среди персидской бедноты. Известно даже, что к отряду Разина «пристали… иноземцы скудные многие люди». Сочувствие и поддержка угнетенных масс Персии — вот одна из основных разгадок того, почему персидский шах, располагающий огромной армией, сильным флотом, почти в течение двух лет не мог сокрушить отважных разинцев.
Участники каспийского похода добывали «зипуны», не брезговали никакими попадавшими к ним в руки восточными товарами, но захват всякого добра, обогащение для них — скорее не цель, а средство, которое они традиционно избрали, чтобы обеспечить существование своему отряду, чтобы сохранить его на будущее. Как в России, так и в Персии Разин не желает мириться со всесилием аристократии, с не знающими удержу в обирании и обмане простого люда толстосумами-купцами и по своему разумению стремится защитить народ и наказать виновников его бед.
С плаваньем к персидским берегам Разин связывал надежду отыскать «вольную землицу». Он посылает к шаху трех своих товарищей с просьбой «указать ему место, где им жить и питатца». Правитель Персии, ища способ положить конец хозяйничанью казаков в своем государстве, велел выделить им зону для поселения, но с явным расчетом заманить их в ловушку и расправиться с ними. Заподозрив это, Разин «на то место прийти не похотел, а просил себе… крепкого острова, на котором взять было ево… не мочно».
