Глины мне, дайте глины!!!
Чтобы забить ею рот, замазать глаза, залепить уши!..
Или хотя бы вылепить ее, наконец, и, в конце-то концов, вылепить эту неуловимую Тину...
Чем я хуже какого-то там Фидия или Праксителя (дался он Тине!), или Микеланджелобуонаротти, или даже Родена? На худой конец! Да ничем!
Или того же Тутмоса!!!
Вылепить с кончиком язычка в уголке губ... Рыжую! С ее бубенчиками на щиколотках (откуда я это знаю?), с яремной ямочкой и ключицами, а плечи слепить хрупкенькими... и, да-да... кожу, кожу вымастерить живой, жадной к моим рукам, шелковым, такую кожу, чтобы каждая порочка...
- Ты же её уже и лепил, и рисовал, - говорит Лена, - и выковывал из чугуна или стали, выпиливал, вырезал... Лил и...
- Правда?
- Рест, мало того, что ты... так ты ещё уже и не помнишь...
- Правда?
Или сотворить ее, думаю я, совсем без кожи, без единой клеточки дермы, живой эпидермис, весь из нервов, из их окончаний-антенн, ага - содрать, содрать с нее кожу, живьем... чтобы...
А потом оживить!
Чем я хуже какого-то там Пигмалиона?
И содрать-таки с нее кожу, как шкурку с зайца, всю... до последнего лоскутка, до последней йоточки... Да!
- Да ты, батенька, у нас живодёр, - говорит Лена.
Да, живодёр!..
Я так и не слышал, чем Лёсик кончил. Кажется, Вит его перебил...
Мы ведь тогда ни ухом, ни, так сказать, рылом не могли и предположить, что Жора выведал у этого Тутмоса технологию трансмутации не для того, чтобы нагромоздить горы золота-золота из груд проржавевшего напрочь железа или потускневшего на солнце свинца... Нет! Он-то и носился со своей финтифлюшкой и особенно с той Нефертитиной статуэткой...
- Тутмосовой?.. Нефертити?
- Ага... Он-то её вскоре и...
- Статуэтку? - спрашивает Лена.
- Тити! Тити! Нефертити! - восклицаю я. - Свою Тити! Таки оживил. И не только голову без яйцеподобного затылка и с той безупречно совершенной шеей, что перевернула представление о женской красоте... Не только... Клон Нефертити превзошёл все ожидания, и Жора даже...
- Что?..
- Да, Жоре повезло как никому из нас...
- Слушай, - спрашивает Лена, - ваша Тити и ваша Тина... Ти и Ти... Они случайно не...?
Вот как раз этот случай!
- Не-а, - говорю я, - не знаю...
Я знаю только одно: надо быстренько выводить Тину в свет! И немедленно, и немедленно!.. Из своих виртуальных темниц. Засиделась там... Пора бы и делом заняться.
И что делать с этим шариком, тяжеленным, как ведро свинца?..
Слава Богу, хоть миражи оставили меня в покое...
И пора бы высыпать из штиблет песок той пустыни, где эта чудачка всучила мне это ведро...
- Света, - требует Юля, - больше света!..
Тинка, привет!..
Вот ты и поймалась в мои роковые сети!..
Или... я? В твои?..
Огненные?
Успеть на наш плот. В наш ковчег. Все. Все-все-все... Об Ане и говорить нечего. А Нана с Ютой! Наши зодчие. И Шут, и Шут... Ната... Даже султан, предоставивший в наше распоряжение лучшие свои апартаменты и, уверовав в нашу идею, бросившийся было распиливать Джомолунгму на глыбы, был искренне рад своим участием в нашем проекте. Мою уверенность мог поколебать только Вит, который неожиданно встал и, взяв Лесика за рукав, чтобы тот помолчал, вдруг сказал:
- Я обращаюсь ко всем и взываю к вашему здравому смыслу...
Вит понимал, что пришло время «Ч». Что еще день-два и наш маховик будет запущен, и что львиная доля тех денег, которые льются сквозь его пальцы, навсегда оставит его. Он не мог с этим смириться.
- ...я поражен вашим недомыслием, вашей ослиной упрямостью, даже тупостью... Это же чи-истой воды ааа-вантюра!
- Вит, - перебил его Жора, - ты меня утомляешь. Сядь.
Лесик так и стоял с бокалом шампанского в руке.
- Тут среди вас есть хоть один нормальный?
Вит обвел всех своим рачьим взглядом и хотел еще что-то сказать, но Жора снова перебил его:
- Я, - мягко сказал он, - я - нормальный.
Здесь надо заметить, что Жора давно уже признан предметом, так сказать, изучения многих наук, в том числе психологии и психиатрии. Являясь любимцем немногих незаурядных умов, выпрыгнувшим из заезженной колеи повседневных забот, он вполне отдавал отчет своим мыслям и действиям, ну никак не втискивающимся в прокрустово ложе общепринятых норм. Многие просто не принимали его увлеченности наукой, не понимали каскада его колючих замечаний и шуток, этого вихря пытливого и бескорыстного азарта так щедро фонтанирующего на всякие выдумки и придумки и на умилительные экстравагантности. Холодный, правильный снобизм академической науки вздыбился и взъежился, просто взъелся на Жору, укоряя его в распутстве духа. Это только веселило его. Мир не мог смириться с Жориным тезисом о том, что тем самым Плодоносным Лучом, оплодотворившим Марию, зачавшую Христа, является не что иное, как космический Разум... Вездесущее разумное информационное поле, природа которого до сих пор не совсем ясна. И с уверенностью фаната он излагал свою версию генных модификаций в структуре ДНК яйцеклетки Марии, вызванных этим полем. Только так всё и было, утверждал он, а как иначе?!!
