— У вас уже есть определенная версия, Холмс?
— Я убежден лишь в одном, Уотсон: с неделю назад в Шоскомбе произошло нечто, круто изменившее всю жизнь поместья. Что именно? Об этом можно судить только по чрезвычайно противоречивым последствиям. Однако противоречия нам и помогут. Только бесцветные преступления с медленным развитием событий не поддаются расследованию. Обратимся-ка опять к имеющимся у нас фактам. Брат перестал навещать любимую и тяжелобольную сестру, удаляет ее обожаемую собаку. ЕЕ собаку, Уотсон! Это наводит вас на какие-либо размышления?
— Нет. Разве что он очень озлоблен.
— Что ж, это вполне возможно. Но есть и другое объяснение. А теперь рассмотрим все события, имевшие место после размолвки. Если она вообще была, эта размолвка. Госпожа Беатрис почти безвылазно сидит в своей комнате, изменяет привычкам, на людях появляется только в обществе горничной во время прогулок. Она больше не останавливается у конюшни и не смотрит на своего любимца, Принца Шоскомба. Вероятно, начинает выпивать. Это, пожалуй, все, не так ли?
— Да, если не считать склепа.
— Ну, это уже из другой цепи рассуждений. В деле их две, и я попросил бы вас их не путать. Первая цепь, имеющая отношение к госпоже Беатрис, окрашена в довольно зловещие тона, вы не находите?
— Что-то я вас не пойму.
— В таком случае перейдем ко второй цепи, связанной с сэром Робертом. Он буквально помешался на выигрыше в дерби. Норбертон угодил в лапы ростовщиков, и в любую минуту его добро может пойти с молотка, в том числе и лошади, и скаковые конюшни. Человек он смелый и горячий, жить привык за счет сестры, горничная которой — его послушное орудие. До сих пор все прекрасно увязывается одно с другим, верно?
— А как же склеп?
— Ах да, склеп! А что, если мы предположим — чисто теоретически, — что сэр Роберт убил свою сестру?
— Право же, Холмс, друг мой! Об этом не может быть и речи.
— Нет, это вполне вероятно. Сэр Роберт — из благородных господ, но ведь и в хорошем стаде попадаются паршивые овцы. Так что не стоит с ходу отметать эту версию. Без денег сэр Роберт не может скрыться за границу, а найти эти деньги он сможет лишь в случае удачи его затеи с Принцем Шоскомба. Следовательно, он вынужден сидеть в поместье, и значит, ему необходимо избавиться от трупа жертвы и найти человека, который согласится какое-то время играть ее роль. Это нетрудно, если служанка поможет ему. Тело госпожи можно перетащить в склеп, куда редко кто заходит, или тайком сжечь ночью в печи. Таким образом там могла остаться улика навроде той, что есть в нашем распоряжении. Ну-с, доктор, что вы на это скажете?
— Это похоже на правду. Разумеется, если чудовищное исходное предположение правильно.
— Кажется, я придумал один опыт, и завтра же мы его поставим, чтобы пролить свет на это дело. А сейчас, дабы создать впечатление, что мы и правда те, за кого себя выдаем, предлагаю пригласить хозяина и за стаканом его лучшего вина завести светский разговор об угрях и плотве. Это самый верный путь заручиться расположением мистера Барнеса. Да и по ходу беседы мы, возможно, узнаем какие-нибудь местные сплетни.
Наутро Холмс обнаружил, что мы позабыли дома блесну на щурят. Поэтому вместо рыбалки пришлось отправиться на прогулку. Мы вышли на улицу около одиннадцати, и Холмсу разрешили взять с собой черного спаниеля.
— Вот мы и на месте, — сказал мой друг, когда мы приблизились к высоким воротам парка, увенчанным сказочными грифонами с родового герба. — Мистер Барнес сообщил нам, что старая госпожа отправляется на прогулку около полудня. Ее коляска должна остановиться тут, пока будут открывать ворота. Вы, Уотсон, должны задержать кучера, задав ему какой-нибудь вопрос сразу же, как только коляска выедет из ворот. Действуйте, а я укроюсь за тем кустом и буду наблюдать.
Ждать нам пришлось недолго: через четверть часа мы увидели большую желтую открытую коляску, ехавшую в нашу сторону по широкой главной аллее. Коляску тянули два прекрасных серых рысака. Холмс вместе со спаниелем спрятался за кустом, а я стал посреди дороги, лениво помахивая тростью. Подбежавший сторож распахнул створки ворот. Теперь коляска ехала совсем медленно, и я сумел как следует рассмотреть всех ее пассажиров. Слева сидела молодая румяная женщина с золотистыми локонами и вызывающим взглядом. По правую руку от нее устроилась согбенная старая дама, лицо и плечи которой были закутаны в многочисленные платки. По всей видимости, это была больная хозяйка поместья. Едва лошади выбежали из ворот, я поднял руку, веля кучеру остановиться, и спросил, дома ли сэр Роберт. В этот миг Холмс вышел из своего укрытия и спустил спаниеля с поводка. С радостным визгом пес кинулся к коляске и вскочил на подножку. Но тут же его приветственный лай сменился злобным и яростным, и он рыча впился зубами в черную юбку старухи.
