– Молодец ты! – обрадовался за Инку я. – Так я, оказывается, под руку со знаменитостью иду.
– Да ну ладно тебе, – смутилась Инка. – Нас там человек триста, чьи предложения в учебнике учли. Я ближе к концу списка.
– Все равно молодец.
Шагов двадцать мы прошли молча.
– Знаешь, – хлопнула меня по предплечью Инка, – я прямо иду сейчас с тобой, и так мне хорошо.
– Правда? – От неожиданной приятности я разомлел.
– Конечно. Я почти по такому же маршруту наших шестиклашек водила. Тридцать человек! Это как муравьев в авоське тащить. Не уследишь. А ты один. Иду вот, отдыхаю.
– Гм-м… – Честно говоря, не на такое объяснение я рассчитывал и слегка подувял. – А чего такое «авоська»?
– Ты чего, не знаешь? – округлила глаза Инка. – Совсем одичал там, на своем юге. Это же сейчас самый писк моды! Ретрофутуризм. Дико удобная вещь. Вернемся домой, я тебе покажу.
– Лады, напомню.
Мы вышли с боковой улицы и оказались на широком светлом проспекте. Перспектива была потрясающая. Прямой, как стрела, широкий, как полноводная река, с редко стоящими разноцветными домами, особенно яркими на фоне снега, он вызывал ощущение простора, праздника, движения куда-то туда, к горизонту, в лучшее завтра.
– Что-то коммунальщиков на улицах много, – заметила Инка, оглядываясь, – и полиции. Прям столпотворение какое-то. Крупный снегопад, что ли, обещают?
– Может быть, – согласился я. Обманул ее, выходит. Я ведь точно знаю, что снегопад не ждут. Бросил короткий взгляд на часы: двадцать пять минут до лимита.
– Здравствуйте, Инна Ивановна! – затормозив, пискнуло Инке какое-то утепленное розовым комбинезоном дите со смешными косичками.
– Здравствуй, Леночка, – ласково сказала Инка.
– А это жених ваш? – поинтересовалась нахальная кнопка, развернув на меня голову так, что косички взбрыкнули.
Инка как-то странно крякнула, но не покраснела ни на тон. Потому что и так красная. Мороз.
– Нет, это мой друг и одноклассник. То есть бывший, конечно.
– Бывший друг? – уточнила девочка.
– Одноклассник. А друг настоящий.
– Поня-яятно, – важно протянула Леночка. Хотя чего ей там могло быть понятно, когда даже мне непонятно… – Я побегу тогда. До свиданья, Инна Ванна!
Девчонка вихрем рванула мимо нас, только косички взбрыкнули.
– Вишь ты теперь какая почетная стала, – ухмыльнулся я. – Инна Ванна!
– Ты еще подшпиль, – тыкнула меня локтем Инка. – Хорошо еще, младшеклашку встретила. А то завтра бы вся школа нам с тобой кости перемывала.
– Ну и что? Пусть бы себе пошушукались всласть. Тебе жалко, что ли?
– Нет, – ответила Инка, – не жалко. Нам направо сейчас.
Мы свернули направо, на боковую улочку. И буквально через пять минут оказались на…
– Кра-со-та! – в три приема выдохнул я.
Бульвар правда был красивый. Раскидистые деревья выстроились в две линии. А рядом с ними, ближе к пешеходной дороге, вытянулись кусты. Наверно летом, когда бульвар одевался зеленью, отсюда было почти не видно окружающий город и люди могли представить себя идущими по лесной аллее. Но и сейчас, зимой, вид был хорош. Снег одел деревья и кусты густыми белыми кронами. Оттого бульвар был похож на какое-то сказочное ущелье. По «ущелью» шли прохожие. Спешащих здесь почти не было, видимо, бульвар лежал в стороне от суетных путей. Неторопливо двигались молодые мамы с колясками. Часто – парами. Пока мальцы дышали короткой зимней прогулкой, подружки обсуждали семейный быт. «А он мне такой… А Милка-то, ну ты ее знаешь…» Контрастом к расслабленным мамам навстречу прошел ведущий коляску парень. Совсем молодой, он вез передвижную люльку с таким осторожно-ответственным лицом, что напоминал сапера из старого фильма; так возят взведенную бомбу. Тронь – и бабах. Не иначе, жена доверила чадо в первый раз.
– Бульвар Санкары, – объявила Инка.
– Того самого? – переспросил я.
– Ага. Да вон он и сам стоит.
– Где?
Я повернулся, следуя Инкиной указующей руке. И правда, у меня за спиной, в конце бульвара, стоял Томас Санкара. Деревья выстроились, оберегая памятник полукругом почетного караула. Небольшой бронзовый монумент: чернокожий человек в парадной форме армейского капитана далекой африканской страны. Он стоял, сложив руки на груди, и любовался перспективой. Бронзовое лицо его было задумчивым и удовлетворенным, легкая улыбка оттеняла губы. Похоже, ему тоже нравился бульвар.
