В 1630–1635 гг. Европа переживала третий, шведский период кровопролитной Тридцатилетней войны. 26 марта 1635 г. испанцы захватили Трир и пленили архиепископа-курфюрста Филиппа де Сотерна, находившегося под покровительством французского короля. 19 мая согласно традиции герольд Людовика XIII прибыл в Брюссель и объявил войну королю Испании Филиппу IV — брату Анны Австрийской.
Когда ситуация на полях сражений Тридцатилетней войны стала складываться отнюдь не в пользу Франции, и Ришелье решил дополнить свою «дипломатию пистолей» в войне реальными действиями, полковник Тюренн был отозван во Францию. В том же году он отличился при осаде крепости Ла Мотт, предложив сосредоточить усилия на решающем направлении. Имея в своем распоряжении незначительные силы, Анри взял крепость, за что был произведен в лагерные маршалы (генерал-майоры). В 1635 г., служа в этом ранге под началом кардинала Ла Валетта (Луи де Ногаре) на Рейне, он спас значительную часть армии, которую его командующий вел на помощь шведам, и которая, соединившись с одним из выдающихся полководцев Тридцатилетней войны герцогом Бернгардом Саксен-Веймарским, деблокировала Майнц. Но Ла Валетт, тем не менее, вынужден был отступить, и тогда Тюренн и совершил героический переход от Майнца до Меца. В 1636 г. Ла Валетт настоял, чтобы оставить Анри в составе своих офицеров.
Вообще с самого начала молодой Тюренн блестяще показал себя при осадах крепостей. Так, при осаде и штурме Цаберна в Эльзасе в то время как герцог Саксен-Веймарский при третьем штурме взял верхний город, он, проявив чудеса храбрости и находчивости, взял нижний город и цитадель, при этом будучи тяжело ранен в руку. Столь же успешные действия он проявил при последующих осадах Ландреси, Брейзаха, Турина. Правильно нацеливая удар, отвергая кордонную систему, Тюренн сосредотачивал силы на решающем пункте крепости. В осадных работах Тюренн использовал знания и опыт, полученные в Нидерландах, и в случае необходимости строил плотины (ландрасси)[28].
Его действия носили смелый и предприимчивый характер. Благодаря быстроте и внезапности маневров своих солдат, он способствовал разгрому испанского полководца Галласа во Франш-Конте в 1636 г. Когда Галлас решил воспрепятствовать осаде герцогом Жуанвилля, Тюренн вклинился между ними и заставил испанца отступить за Рейн. В 1638 г. в составе армии Бернгарда Саксен-Веймарского он противостоял имперской армии, осаждавшей важную крепость Брейзах — ключи от Рейна. Именно виконт во главе 400 солдат провел последнюю решающую атаку крепости 17 декабря, в итоге завоевав уважение противника. Город пал, но к этому моменту его жители съели почти всех котов, собак и мышей в его пределах.
Испытывал ли Анри хоть малейший страх, проявляя такую храбрость? Не будем делать его бесчувственным — да, его охватывала нервная дрожь при свисте пуль. И однажды он с презрением обратился к самому себе: «Ты дрожишь, скелет? Ты дрожал бы гораздо больше, если бы знал, куда я тебя поведу».
Когда Тюренн вернулся в Париж, Ришелье встретил его тепло и торжественно. Как пишет Лонгвиль, кардинал предложил ему в жены одну из своих племянниц, но тот отказался, заметив, что является протестантом, а супруги не будут счастливы вместе, если они разной веры. Примечательно, что как раз в это время его старший брат поменял веру, перейдя в католицизм. Еще в 1632 г. Фредерик-Морис обручился с католичкой Элеонорой де Берг. Да и Анри вполне мог тогда жениться. В феврале 1632 г. он чуть не женился в Гааге на Маргарете Турнебу, дочери богатого дворянина-гугенота из Нормандии. А спустя два года он впервые увидел юную Шарлотту де Комон (1618–1666) — дочь гугенота Армана де Комона, герцога де Ла Форса и маршала Франции, кому Тюренн глубоко симпатизировал. Однако их союз состоялся только спустя много лет. Возможно, начинавший карьеру во Франции молодой офицер не мог себе позволить связать себя брачными узами. А затем война и иные симпатии надолго поглотили его. А девушка ждала только его. Шарлотта была истой кальвинисткой, но не ханжой. Отнюдь не красавица, но обладавшая приятными чертами лица и очаровательной улыбкой, она, по мнению современников, имела «добрый нрав» и хорошее чувство юмора
