– Как думаете, от тюрьмы все-таки можно заречься?
– Можно оградиться. А заречься и оградиться, мне кажется, две разные вещи. Можно создать вокруг себя непробиваемую стену, как у нашего президента Путина. Завести «быков» с толстыми шеями, торпеды поставить. И спокойно обделывать свои делишки. Тебя никто не тронет. А все равно бог не фраер, и если ты когда-нибудь в чем-нибудь хроманешь, хоть один раз, то зарекаться от тюрьмы нельзя. Никак.
– Бытует мнение, что в колонию попадают, в основном, неудачники.
– Не только одни неудачники. Все зависит от случая. Ведь чтобы совершить преступление – надо тоже иметь определенный характер. Преступление – это поступок, за который, правда, человек потом будет страдать. Если человека вывести из себя – это одно. Это психическое расстройство. А если он целенаправленно идет на совершение преступления и знает, что он понесет за это наказание, но он, опять же, совершает преступление. Это поступок, а не больная психика. Я могу привести такой пример. Отработал человек всю жизнь в милиции. Вышел на пенсию. У него есть жена, внуки, дача. Он пчел завел. И вот однажды приходит к нему пьяный участковый. И начинает что-то вымогать у этого дедушки. Потом участковый оскорбил его жену – старенькую женщину – и даже ударил. Тот дед забегает в свою сторожку, берет свое ружье и стреляет в этого участкового. Получается убийство сотрудника милиции, который был при исполнении своих служебных обязанностей. Почему я должен называть этого деда неудачником в жизни? У него было все: любимая работа, семья, он получал пенсию.
– Это реальный случай?
– Да. Это я рассказал про дядю Мишу, он сидит в двенадцатом отряде. Вот он – старый-престарый дед. Убил участкового. Но это поступок. Он знал, что понесет наказание за убийство.
– На сколько лет его посадили?
– По-моему, на пятнадцать. Много ему отмерили. Он еще в прошлом веке сел, в 1999 году. Тогда судили строго. И вот он теперь страдает за свое преступление. Вообще, нахождение в тюрьме – это не критерий непорядочности человека. Это еще не значит, что он какой-то моральный урод, что нет у него ни чести, ни совести, ни родины. Так что все зависит от случая и от человека. Тут нельзя четко разграничивать: удачник он или неудачник. Я вам скажу больше: в колонии очень сильно формируется комплекс отторжения обществом. И вот придумывают тут себе всякие оправдания, дескать, на воле остались одни наркоманы и пьяницы, а весь генофонд нации, мол, сидит в колонии. Но, душа моя, а сам-то ты кем был на воле, три года назад? Таким же наркоманом и пьяницей. А теперь вдруг стал генофондом… Ну елки-палки, хоть сейчас его на божничку ставь. Все беды человеку нужно искать в самом себе. Я в своем отряде ребятам говорю: «Хлопцы, прежде чем других судить и рядить, вы утром встаньте, подойдите к зеркалу и посмотрите на себя». Если нет у тебя настроения, так ты не порти его другим.
– Ну и как, прислушиваются к вашим советам?
– Умный человек всегда поймет и не оттолкнет. Он послушает и сделает для себя выводы. Просто в колонии за столько лет я так много грязи нахватался, что хочется отойти от этого, сделать хорошее и доброе, научить кого-нибудь чему-то хорошему. А у большинства, у молодых, в глазах безразличие и страх какой-то. Больше в глазах ничего нет. Со временем они, конечно, поймут, что неправильно ходить и плеваться по сторонам. Это совсем не круто. Он думает, что кинуть «бычок» мимо урны – это высший пилотаж. И пройти, не заметив, что он нагадил, считается круто. Нет, брат, это просто свинство. Но люди не понимают… Вот один у нас вдруг ударился в религию. Он сам не понимает, во что верит. Но верит. Причем до фанатизма. С ним разговаривать о чем-либо бесполезно. Никого не слушает. Это неправильно. Я считаю, надо работать над собой. Нормально, продуктивно. Давать отчет себе, почему ты здесь оказался. Понять самого себя: есть ли у тебя злоба на людей? Здесь ведь такие страсти разгораются: живут и годами вынашивают месть… И все у них в жизни плохо. Вот утром проснулся, и у него уже плохое настроение. Здесь плохо, там плохо, везде плохо. А ты хоть что-нибудь сделал, чтобы тебе было хорошо? Человек, если хочет жить, он живет и в колонии и даже находит себе спутницу жизни. Вот двенадцатого числа, на День независимости, приезжает в колонию одна женщина… моя любимая. Если у нас пойдет все как надо, мы с ней, наверное, даже распишемся. Я с ней познакомился по переписке. У меня был ее адрес. Мне сказали, что она одинокая. Совсем не зная ее, я написал ей письмо в стихах:
