– Я немножко знал этого человека как мастера по ремонту автомобилей. Иногда пользовался его услугами. Приезжал, сдавал машину в ремонт, потом забирал. Ничего криминального за ним не замечалось. Однако позднее, когда нас задержали, выяснилось, что этот человек был шесть раз судим. И вместе с ним был я – офицер милиции. Во время предварительного следствия его почти сразу же, на второй или третий день, отпустили. Меня же плотно закрывают, и держат в камере до суда. А его тем временем переводят в ранг свидетелей преступления.
– За что вас задержали?
– За перевозку гашиша.
– На чьей машине вы ехали: на его машине или вашей?
– Хороший вопрос. Когда мы только собирались ехать, я сказал ему: «Дмитрий, давай поедем на твоей машине». У него права отобрали, но машина осталась. У меня были свои права. Я сказал, что могу сесть за руль его машины. Но он почему-то категорически отказался. И он же предложил поехать общественным транспортом.
– В какой город вы поехали?
– В Ярославль. Мы поехали на автобусе. Там нас и задержали. Часть гашиша обнаружили у него, и часть – у меня. Там был очень приличный вес…
– Как он к вам попал?
– Из-за моего неблагоразумия. Мне надо было раньше сообразить, что настоящая цель поездки не имела ничего общего с проблемой возврата водительских прав. Потому что, еще когда мы ехали в Ярославль, он уже начинал переводить разговор на другую тему. Он говорил, что по пути надо заехать к одному человеку, порешать некоторые вопросы и так далее. Я спросил: «А как же с правами?» На что он ответил: «Это все я тебе по ходу объясню». Когда мы приехали в Ярославль, он сказал, что проблема с правами уже решается, что этим занимается кто-то другой и что теперь можно ехать обратно. И он попросил меня помочь довезти банки, в которых было что-то похожее на порезанный толстый укроп. Эти банки передал нам на улице знакомый моего знакомого. Мы взяли их, они были в сумках, и приехали в Переславль. На вокзале к нам подошли сотрудники милиции и сразу арестовали нас. Как потом я понял, нас вообще тщательным образом разрабатывали и «вели» от самого Ярославля до вокзала в Переславле. Но судили только меня одного, поскольку мой так называемый подельник пошел как свидетель. На суде он показал против меня. Он сообщил, что случайно встретился со мной в Переславле, на вокзале, где я якобы проходил мимо, увидел его и попросил помочь довезти банки.
– Вы пытались доказать, что все происходило иначе?
– А бесполезно было доказывать. Еще в ходе следствия было предвзятое отношение следователя. Я до двадцати пяти лет жил с родителями в Таджикистане. А потом, когда русских там стали притеснять, наша семья переехала в Россию. И вот следователь мне говорила: «Ну ты же жил в Таджикистане, там на каждом углу выращивают гашиш. Ты же знал, что вез в банках!» Я отвечал: «Нет, не знал».
– На сколько лет вас осудили?
– На семь.
– Говорят, зона тоже чему-то учит.
– Если человек сам этого захочет. В колонии я самостоятельно стал изучать немецкий язык. Есть хорошее выражение: сколько языков знаешь, столько и жизней живешь. Я выписал нужную литературу, стал набирать словарный запас и совершенствовать грамматику. Потом ко мне подошли двое других осужденных и предложили провести несколько занятий для них. Я обговорил с администрацией идею создать в колонии секцию по изучению немецкого языка. Мне разрешили. Выделили помещение. Я запланировал занятия на год. К концу года я с ребятами в отряде на бытовом уровне уже разговаривал по-немецки.
– Зачем это нужно в колонии, где все остальные осужденные говорят по-русски?
– У нас это языковая практика. А для чего… когда записываются ко мне в группу, то первоначально пишут заявление, которое визируют в администрации колонии. И в заявлении указывают причину желания освоить чужой язык. Одни пишут: «Для общего уровня развития». Другие пишут: «После отбытия наказания хочу эмигрировать в Германию».
– Сколько человек занимается в вашей секции?
– Я когда первую группу набрал, у меня было четырнадцать человек. А сейчас набрал вторую группу – двенадцать человек.
