Конечно, пытаясь построить жизнь — в том числе совместную жизнь с другими людьми — на основе определённых представлений, можно и ошибиться. В этом случае вместо долгосрочных решений мы получаем многочисленные проблемы и не можем справиться с ними, исходя из ранее достигнутых ранее представлений и выработанных на их основе стратегий. Приходится признавать свою ошибку. Так было у наших предков, и нашим потомкам тоже никак не избежать этого пути. Однако, ошибаясь и заблуждаясь, мы учимся, как надо действовать.
Это процесс долгий и болезненный. Но на какую эпоху в истории человечества ни посмотри — так всегда было. Истины на все времена, вечные догмы, тысячелетние царства — все они после краткого периода эйфории приходили в упадок, оставляя после себя страх и страдание, разрушение и опустошение, подавление и преследование. И чтобы преодолеть эти догмы, человечеству не раз приходилось начинать всё сначала.
Однако теперь, познакомившись с принципами функционирования человеческого мозга, мы понимаем, что страх, страдание, нужда, травмы — а также стремление к их преодолению — самые плохие советчики в поисках долговременных и эффективных решений, каких только можно придумать. Под их влиянием мы очень легко возвращаемся к представлениям, которые, казалось, уже опробованы и отвергнуты, но зато обещают быстрый выход из нужды и бедствий. Обычно это не очень сложные представления, зато однозначные и целенаправленные; не очень продуманные, зато прагматичные и доступные для понимания. Поэтому с ними обычно получается зайти так же далеко, как и раньше, причём меняются только отношения власти и господства, отчего процесс идёт даже быстрее, чем раньше, эффективнее и целенаправленнее. И только если ситуация войны или социальных бедствий всё ещё сохраняется, социальное развитие действительно имеет шанс приблизиться к тому, что представляло собой первоначальную цель всех усилий: сделать общество более безопасным, более благополучным, более свободным — а возможно, и более удобным.
Только если бедствия удалось преодолеть и страх перед ними уже не так силён, чтобы полностью определять поступки людей, наш мозг создаёт условия, позволяющие находить новые, комплексные, полноценные и долговременные решения. Только тогда мы обретаем способность развивать идеи, которые раньше нам и в голову не приходили. Видимыми становятся феномены и процессы, которых прежде никто не замечал; начинают вырабатываться ясные представления о том, что и почему нас беспокоит, что нам действительно нужно и что же по-настоящему важно. Такие фазы в истории человечества чрезвычайно интересны, и именно в такой фазе мы находимся сейчас, по крайней мере, если говорить о мире Запада.
Если что нам и препятствует в поиске нового пути и в обретении нового понимания, так это те стереотипы, которые укоренились и сформировались в нашем мозге, пока мы изо всех сил стремились к безопасности и благополучию. Это нейронные связи и паттерны, организационные структуры и способы обработки информации, сложившиеся в процессе достижения ранее стоявших целей. И если тогда мы находились под гнётом нужды и бедствий, то теперь многие сами себя угнетают. Недовольные имеющимся, они либо хватаются то за одно, то за другое, хотят ещё и ещё, и превращают самих себя в объекты собственных представлений, либо пытаются реализовать какие-нибудь творческие идеи, но натыкаются на противодействие прежних закостенелых внешних структур.
Однако уже можно постепенно различить, как эти остатки некогда столь полезных структур мышления и действия теряют свою жизнеспособность. И вовсе не потому, что кто-то борется с ними и разрушает их. Дело в том, что их сторонники стареют и мало-помалу умирают, и одновременно подрастают новые поколения, которые уже не дадут так легко лишить себя радости открытия и созидания, не откажутся так легко от возможности играть и пробовать.
И пусть у них не всегда и не всё получается, пусть они допускают ошибки, пусть им приходится начинать всё сначала. Главное, что для большинства, и не только для молодёжи, гораздо привлекательнее становится лёгкость игры, а не хмурая серьёзность тех, кто изо всех сил держится за достигнутое однажды положение и выполняемые функции.
