Причины, по которым Энеа не закончил университета, вызывали разные толкования. Матильда считала, что перенесенные в детстве болезни как-то повлияли на его психику. Иначе она не могла объяснить, почему сын вдруг забросил работу над дипломом по юриспруденции и занялся изучением христианской литературы Востока. Андреино Коламеле, напротив, был убежден, что всему виной избалованность — еще бы, единственный ребенок у любящих родителей! Получив отцовское наследство (невзирая на то, что Матильда особо развернуться ему не давала), Энеа перестал беспокоиться о своем будущем и на манер покойного отца весь отдался праздным увлечениям — от искусства прерафаэлитов до бульварных романов и комиксов.
Нотариус Коламеле в глубине души отдавал себе, однако, отчет, что присутствие Энеа в конторе отнюдь не бесполезно. Порой никто не мог разрешить какой-нибудь сложный вопрос наследования имущества или раздела акционерной прибыли, а Энеа делал это с легкостью, даже не сознавая, какой высочайшей юридической подготовкой обладает. При том отсутствие у него высшего образования все равно давало его шефу возможность выступать в роли благодетеля.
От матери Энеа взял голубые глаза и темные с рыжинкой волосы — на этом сходство и кончалось. Матильда в свои годы была еще красива; подтянутая, высокая, с благородной осанкой и волнистыми, чуть тронутыми сединой волосами, всегда аккуратно причесанными. Энеа же, видимо вследствие детских гормональных расстройств, был сложен на редкость непропорционально. Ростом вымахал под два метра; длинные руки, как у обезьяны, доходили чуть не до колен. Неприятное впечатление от его внешности довершала тяжелая отвисшая нижняя челюсть.
Передвигался Энеа очень быстро, ступая сначала на пятку, потом на носок, при этом плечи ходили вверх-вниз, словно внутри у него работал какой-то поршень. Каждый день этот человек преодолевал приличное расстояние, учитывая, что автобусом он добирался только в ненастные дни, а в хорошую погоду топал до города и обратно пешком. Но, несмотря на ежедневный моцион, мышцы его из-за диабета оставались дряблыми. Да и возраст давал себя знать: Энеа исполнилось сорок восемь, на семнадцать меньше, чем матери, и его все чаще принимали за мужа Матильды, которой, положа руку на сердце, это совсем не льстило.
Секретарша нотариуса Коламеле хоть и называла Энеа «господин адвокат», однако обращалась с ним высокомерно и вечно понукала, на что он отвечал недовольным ворчанием.
В конторе у Энеа был крохотный кабинет с письменным столом и допотопным «ремингтоном», стоявшим здесь с незапамятных времен. Контора помешалась во втором этаже дома по улице Арте делла Лана; из окон большой приемной открывался прекрасный вид на церковь Орсанмикеле с часовенкой и мраморной статуей святого Марка работы Донателло. А в кабинете Энеа узкое зарешеченное окошко выходило во внутренний двор размером чуть пошире вытяжной трубы.
Каждое утро Энеа находил на каретке «ремингтона» записку Андреино Коламеле — список дел на день. Он углублялся в бумаги и не поднимал головы, пока не слышал удар колокола на церкви в половине первого. Тогда он собирал в стопку подготовленные документы, прикладывая написанную от руки памятку с необходимыми пояснениями, и относил шефу. Если нотариус оказывался занят, отдавал бумаги секретарше, и та, слегка кивнув, клала бумаги в почту.
На полставки Энеа решил перейти, когда познакомился с Нандой. Вначале мать была обеспокоена этой, с ее точки зрения, блажью. Представляла, какие пойдут разговоры и каково ей будет видеть сына, целыми днями уныло слоняющегося по дому. Но вскоре смирилась, тем более что Энеа стал бывать дома еще реже.
После прихода полиции жизнь стала для Матильды адом. Она боялась лишний раз выглянуть в окно: вдруг те двое опять торчат у калитки, — при каждом звонке в дверь у нее словно все обрывалось внутри. Теперь она даже старалась не заходить в маленькую гостиную, где все напоминало ей подробности того визита.
И в то же время, как женщина практичная, Матильда понимала, что нельзя давать волю эмоциям, иначе она попросту сляжет. Поэтому стала придумывать себе неотложные дела: походы по магазинам, приведение в порядок шкафов, и без того идеально аккуратных. Но потом решила: чтобы развеяться, нужны другие занятия — прогулки, общение с людьми… Как-то вечером, когда тревожные мысли вконец ее одолели, Матильда вспомнила, что давно не навещала одну девяностолетнюю старушку, которая жила неподалеку, в самом начале бульвара Вольта.
