Уилкинс долго смотрел на Джо. Наконец решился открыть том. Увидев изуродованное лицо юноши на тех фотографиях, он побледнел и молча захлопнул досье.
Д ж о. Извини. (Отбирает у него том.) Мне хотелось показать тебе что-нибудь очень личное, вроде Захира, но теперь я вижу, что совершил ошибку. Пойдем? Я готов.
Они шли рядом, мимо алой мебели, гобеленов, мраморных бюстов, и продолжали молчать. Маленьким золотым ключом Уилкинс отпер ведущую к лестнице дверь… Казалось, им движет инстинкт, оказавшийся сильнее осторожности, и, конечно же, тут было болезненное любопытство и наверняка что-то еще.
Уилкинс быстро спустился вниз, зажег слабую лампочку на уровне сгрудившихся статуй, подошел к бронированной решетке, прутья раздвинулись. Джо следовал за ним как тень.
Их шаги были отчетливо слышны в темноте.
Едва уловимое движение руки Уилкинса — и во тьме острым лучом блеснул Захир. Уилкинс внимательно следил за выражением лица юноши, которое оставалось бесстрастным, как будто он весь погрузился в привычную подготовительную суету с лампами и штативом. И все же он заметил, что на часах Уилкинса мигает красный огонек.
Д ж о. Телефон.
У и л к и н с. Ничего, наговорят на автоответчик…
Мелоди даже растерялась, когда услышала записанный на магнитофон голос Уилкинса: «Можете говорить без ограничений во времени».
М е л о д и. Это Мелоди Стэнтон. Мне нужно с вами встретиться… (Секундная пауза.) Я позвоню позже. (Вешает трубку; выражение растерянности не сходит с ее лица. Начинает искать в телефонном справочнике чей-то номер, быстро набирает его.) Алло! Мистера Чарльза Харта, пожалуйста… Нет?.. Я бы хотела, если можно, оставить ему записку… Да. (Диктует.) Очень срочное дело… Извини, я вела себя как дура… я тут обнаружила кое-что… это может заинтересовать и тебя… позвони мне, как только придешь, Мелоди… Да, просто Мелоди.
Она положила трубку, посмотрела на часы: было семь.
Джо оторвался от аппарата, сделал нервный жест.
Д ж о. На стекле блики, я не могу так работать!
После этих слов Уилкинс нажал в темноте на какую-то кнопку; футляр раскрылся, Невинное Оружие засверкало еще ярче. Одна из вспышек высветила пистолет в руках у Джо.
У и л к и н с. Не знаю, за кого я больше боюсь, за себя или за тебя. Кем же ты станешь, если ты вообще кем-нибудь станешь, кроме как трупом или вечным беглецом?
Д ж о. Все мы от чего-то бежим. Разве это не твои слова?
У и л к и н с. Слова… Но у кого хватит сил все время бежать, не позволяя себе ни малейшей передышки…
Д ж о. Я к этому привык, ты же знаешь. Дай мне кинжал.
Уилкинс готов был повиноваться, но прежде взял клинок и подержал на ладони, любуясь ослепительным блеском.
У и л к и н с. Жаль, что мне так и не суждено узнать, действительно ли это настоящий Захир. Я был уверен, что ты его никогда не забудешь, но дело тут не в какой-то особой силе Захира, а в твоей алчности. Ты по натуре не можешь удовлетвориться тем, что имеешь. Однажды ты сказал о своем отце: «Он, по-моему, воспринимал меня как стервятника…» Я тогда не стал задавать вопросов ни тебе, ни себе.
Наконец он попытался нащупать путь к спасению: неожиданно бросил Джо кинжал, и тому, чтобы поймать его, пришлось выпустить из рук пистолет.
Джо долго смотрел на алмаз, ставший как будто еще больше в его худых пальцах; он то гладил, то цепко сжимал рукоять, забыв обо всем на свете, давая выход годами подавляемой страсти.
Д ж о. Точно держишь в руках свет… (Закрывает глаза, словно боясь ослепнуть, улыбается, вновь открывает.) Чистый свет.
Уилкинс, чье хладнокровие, судя по каплям пота на лбу и мертвенно-бледному лицу, было лишь маской, наставил на Джо пистолет, но тот на него и не взглянул.
Д ж о. Стреляй! Теперь, когда я до него дотронулся, я больше не смогу без него жить. Стреляй, прошу тебя!
Уилкинс медленно поднес дуло почти к самому его лбу и замер в ожидании. В темной комнате была видна только его рука с нацеленным оружием и лицо, на котором недоумение сменялось отчаянием. Вдруг он наотмашь ударил Джо пистолетом и схватил его за руку, сжимавшую кинжал.
Джо высвободился, сделал шаг назад, замешкался на какую-то долю секунды, также в полном недоумении. Затем потрогал оцарапанный лоб и ринулся на Уилкинса, нанеся ему снизу удар в живот. Тут же выдернул клинок, окровавленный до самой рукояти, опять вонзил его в тело.
