Сказал красноречивый крестьянин:
— Случилось это в шестой день месяца зуль-хиджжа в год тысяча триста восемьдесят девятый хиджры возлюбленного пророка, или пятого амшира тысяча шестьсот восемьдесят шестого года по календарю коптов, что соответствует двенадцатому февраля тысяча девятьсот семидесятого года от Рождества Христова.
Повествует рассказчик:
— Собрались они в четверг, к вечеру. Беседовали. Говорили о том, о сем. Слова текли, сливаясь в реки и моря. Говорили о страхе и смелости, о жизни и смерти. О далеких странах, о жизни на чужбине, о тоске. В конце все согласились, что терпеть далее нельзя. Потом расстались, и каждый пошел своей дорогой. Вот как оно было.
А теперь история с самого начала.
I. О благороднейший из вопрошаемых, о великодушнейший из отвечающих!
«В результате этого налета погибло пятьдесят рабочих и шестьдесят девять получили ранения. Пострадавшим была немедленно оказана медицинская помощь, но к вечеру число погибших возросло до семидесяти».
(Сообщение министерства внутренних дел)
Каждый год в феврале жизнь возрождается заново. На голых ветвях деревьев появляются маленькие зеленые, омытые росой листочки, каналы и канавки наполняются водой, показываются из земли побеги хлопчатника, картофеля, клевера. Их яркая зелень оттеняет влажную черноту земли, блестящей под лучами солнца. А деревенские улочки и исхоженные полевые тропки покрываются слоем сухой серой пыли.
В феврале солнце светит по-весеннему, согревая и возвращая к жизни застывшую, омертвевшую природу. Пробуждаются деревья и души людей. В глазах людей появляется живой блеск, на лицах — румянец. Люди радуются окончанию зимы и приходу весны, несущей с собой надежду и избавление.
В феврале рано поутру жители деревни ад-Дахрийя любят после окончания утренней молитвы посидеть на лавках перед мечетью святого Ахмеда Абдаллы ан-Нишаби, погреться на солнышке, отдаться во власть его лучей, чтобы оттаяли намерзшиеся за зиму члены, подышать теплым ветерком, приготовиться к приходу весны.
Потом, потягиваясь, встают, и каждый не спеша отправляется на свое поле ленивой, расслабленной походкой, что-то бормоча себе под нос — об этом можно догадаться по облачку белого пара у губ, — останавливаясь взглянуть вокруг, на поля соседей. Привычка к работе влечет крестьянина в поле, но внутренний голос удерживает его, говоря, что полдень уже близок, а жизнь коротка. Да и поля в это время года не требуют большой заботы: хлопок посеян, а зерна пшеницы уже проросли в чреве земли, и побеги скоро выйдут наружу. Клевер застлал поля темно-зеленым, усыпанным мелкими белыми цветочками ковром, колышущимся под теплым и южным ветром.
Люди идут на поля и возвращаются к исходу дня, ко времени послеполуденной молитвы. День еще короток, и они не берут с собой в поле еду. Вернувшись, каждый долго продолжает ощущать в себе особый и в то же время привычный, из года в год все тот же аромат весенних полей, складывающийся из множества запахов цветущих растений и мягкой черной земли, забродившей от обильно напоивших ее дождевых вод. Крестьянин вслушивается в гудение пчел, летающих над цветами, и взору его рисуются картины плодородия и изобилия. А в прохладные вечерние часы порывы холодного ветра — напоминание об уходящей зиме — смешиваются, налетая, с голубоватым дымом от огня, который разводят перед домами, чтобы согреть чай или раскурить кальян.
