Раньше я гадальных птичек сразу разворачивала, а вчера испугалась — после всего, что случилось на приёме, я бы не вынесла плохого предсказания. А на хорошее уже не надеялась. Стоит ли надеяться на добрые слова теперь? Понятия не имею… Но не бросать же несчастного журавлика в мусорную корзину?
Привычным движением вскрыла магическую печать, развернула послание и вчиталась в бездушные типографские буквы: "Тот, кто тронул Ваше сердце, любит Вас. Даже не сомневайтесь."
Никогда прежде не чувствовала себя настолько… странно. У меня как будто крылья выросли, только какие-то куцые и слабые. С такими разве что со шкафа прыгать, и то на мягкое. Сердце беспрестанно ныло, душа металась, не в силах разобраться что происходит, я тоже металась и отчаянно пыталась это скрыть.
Журавлик растревожил сильней, чем все слова и поступки Райлена вместе взятые. Нет, понятно, что гадания — это несерьёзно, но что если он… что если он в самом деле любит? О, Богиня… но это же невозможно. Вернее, только это и возможно. Нас могут связывать чувства и ничего кроме. Может госпоже Флёр и отшибло разум, но я-то ещё помню — герцоги абы на ком не женятся. А без свадьбы… нет, я слишком люблю родителей, чтобы позволить себе увлечься чёрными глазами, невероятной улыбкой и такими сильными, такими властными руками, от одного воспоминания о которых… О, Богиня! О чём я думаю?!
— Соули, с каких пор ты кладёшь в чай десять ложек сахара?
— А?!
Я подпрыгнула на стуле и во все глаза уставилась на отца. Это именно он про сахар спрашивал.
— Анрис, прекрати, — благодушно отозвалась мама. — Разве не видишь — девочке не до тебя…
Папа чуть заметно ухмыльнулся и вновь уткнулся в газету. В конце обеда, когда подавали десерт, он всегда развлекался чтением.
Мама в этот раз тоже читала… журавлика. То ли третьего, то ли четвёртого. И постоянно подхихикивала, бросала на меня быстрые, недвусмысленные взгляды.
И только близняшки занимались тем, чем положено — поглощали пирожные и шумно прихлёбывали из чашек.
Я с отвращением поглядела на полную ложку сахара, но всё-таки высыпала её в чашку и размешала. После, невероятным усилием воли, нацепила на лицо беззаботное выражение и попробовала напиток. Увы, отец не соврал. Нет, это уже не чай, но пить всё равно нужно, чтобы лишних вопросов не задавали. Пусть считают, что так и задумано…
Едва сделала второй глоток, в приоткрытое окно влетел ещё один бумажный журавлик и, совершив круг почёта, важно опустился на белую скатерть. Чётко перед мамой. Госпожа Далира проворно сцапала птичку, взломала печать и погрузилась в чтение. А отец оторвался от газеты, спросил:
— Так когда свадьба?
— Накануне Дня Осеннего Равноденствия, — вчитываясь в послание, пробормотала мама.
— А не поздновато? Может перед Солнцеворотом?
— Нет, — всё так же, не отрываясь от журавлика, отозвалась мамулечка. — Он же поухаживать должен…
Губы господина Анриса растянулись в невероятной улыбке, а глаза блестели до того хитро, что любой лис позавидует.
— В Вайлесе? Или всё-таки в Даоре?
— Конечно в Вайлесе! — возмущённо воскликнула госпожа Далира и таки отлепилась от заветной записки.
Отлепилась, взглянула на папу и покраснела… ну почти как я, когда Райлен коленку "лечил". А отец всё-таки не выдержал, прыснул.
— Анрис!
Мир содрогнулся от мощного, басистого хохота.
— Анрис!
Но папа остановиться уже не мог — хохотал, неустанно смахивая слёзы.
— Анрис, перестань немедленно! — мамулечка даже вскочила, и кулаком по столу стукнула. Её смущение сменилось злостью, и я, кажется, догадалась почему — мама поняла, что заигралась.
— А дату кто назначил? — продолжал веселиться господин Анрис. — Госпожа Флёр? Или госпожа Дюи?
Мама поджала губы и гордо вздёрнула подбородок.
— А имя первенцу вы уже придумали? — не унимался отец.
— Анрис!!!
— Молчу-молчу! — притворно испугался он, даже руки над головой поднял.
Госпожа Далира чинно опустилась на стул и уставилась в чашку. Отец тоже посерьёзнел.
— Далира, объясни пожалуйста, с чего вы взяли, что Райлен женится на Соули?
Мама молчала.
— Далира, я жду…
Родительница бросила строгий взгляд… почему-то на меня. Сказала:
