Она была умной, но я чувствовал, что до меня немного не дотягивает – не хватало какой-то смекалки, что ли. Ее это заводило. Она хотела быть лучшей, занять мое место, но в этом и заключалась провальность ее цели. Я вел себя так от скуки и от некоего чувства собственного превосходства, демонстрируя, что я выше всей системы. Анжела же хотела быть впереди, находясь внутри системы, на самой поверхности, будучи ее частью. Меня и мою подругу она презрительно называла пошляками, даже в лицо, а мы назло говорили, как можно громче, и все более извращенные вещи.
Я чувствовал, что между мной и Анжелой возникает какая-то связь, основанная на конкуренции, взаимной агрессии и куче других необъяснимых факторов. Моя подруга говорила, что я нравлюсь новенькой, мол, поэтому она ведет себя так; я же видел только указанные мною причины. А некоторое время спустя я начал замечать, что предвзятое отношение девушки ко мне меня задевает. Периодически у меня возникало желание помирить нас, наладить отношения и убрать ее отвращение.
Теперь моя соседка стала говорить, что Анжела понравилась мне, я же объяснял все тем, что не люблю, когда люди относятся ко мне с неприязнью, и это было правдой. Я стал меняться. Перестал подкалывать незнающих одноклассников, начал помогать им по-доброму, без издевки и высокомерия. Пытался говорить и шутить с Анжелой. В конечном итоге оказалось, что пошлый юмор ей совсем не чужд, многие шутки исходили даже от нее. Но она все равно постоянно смотрела на меня с подозрением, будто пытаясь подловить меня на притворстве.
Но нет, перемены были настоящими, и наши отношения почти наладились. Я одержал маленькую победу, хотя, по сути, победу одержали надо мной. Так одна высокомерная девочка с комплексом неполноценности сделала примерно за год из меня достаточно, как я считаю, хорошего человека. Это было еще одним этапом моего формирования, произошедшим со мной за школьную жизнь.
Отец работал на телевидении среди бойцов невидимого фронта. Я часто ходил с ним на студию и общался с его коллегами: осветителями, звукорежиссерами, операторами и всеми теми, кто дарит удовольствие сотням домоседов, оставаясь незамеченными. Взрослым нравилось говорить со мной – я задавал интересные вопросы и быстро все понимал, а меня тянуло к ним, потому что я мог постоянно получать новую информацию. Моими любимцами были осветители и звукачи – с ними я и проводил большего всего времени. За пару лет похождений я так хорошо освоил их работу (по крайней мере, оборудования), что теоретически вполне мог бы подменять в мелких делах коллег отца. Это было похоже на то, как в древние времена в процессе обучались подмастерья. Благодаря всему этому в лицее я уже в седьмом классе занимался на школьных концертах освещением и звуком, как правило, на оборудовании, поставленном моим папой.
Есть люди, которые оставляют след в жизни навсегда. Конечно, это можно сказать про любого человека, но некоторые въедаются настолько сильно, что даже спустя долгие годы, мы продолжаем вспоминать их, как-то особенно выделяя среди других. Мне было двенадцать, когда я впервые встретил ее. Вообще, самые красивые платонически-романтичные истории случались со мной именно в школе, возможно, потому, что я еще не знал, как следует, похоти.
Мы готовили очередной концерт для поздравления выпускников, я, как человек без выдающихся талантов в области артистизма, ценился в качестве техника, организатора декораций, освещения и прочей ерунды, которой обучился благодаря отцу. Как водится, на сцене одновременно находилось всего несколько человек, остальные же, сидя за кулисами или в зале, весело убивали время. Я же, как юный боец невидимого фронта, всегда находился где-то среди них.
Однажды нам, школьникам, нужно было подготовить очередной концерт в честь неизбежного выпускного. Мы начинали свои первые, еще толком не организованные репетиции, где номера в большинстве своем были еще совершенно сырыми. Актовый зал. Темнота. Я в специальной зоне на возвышении посреди зала с прожектором в руках. На сцену выходит десятиклассница, она должна танцевать. Справа и слева от меня стоят стулья. На том, который справа, сидит выпускник за микшерным пультом моего отца. В общем, за моим.
