– О, привет! – сказал он. – А я вот тут сижу, тебя жду! Что-то ты подзадержалась!
– С чего это вдруг? Мы разве договаривались?
Мужик по виду был полным пьяницей и бомжом, одет уж в такую рванину, что и на помойке не сразу найдешь, постараться надо. Но в глазах его была не мутная злость, а шальной блеск, а в движениях была удивительная пластика.
– Машинку твою стерегу, – весело сказал он, – а то, сама знаешь, разберут. Тут, на Лиговке, народ такой. Только зазеваешься – от машинки останутся рожки да ножки…
И вдруг запел:
– Как у Лиговской шпаны на троих одни штаны, один носит, другой просит, третий в очередь стоит! – И сам захохотал, да так заразительно, что я невольно улыбнулась.
– Дай ему денег, – повернулась я к Сарычеву.
– С чего это вдруг? – окрысился он. – С каких таких пряников я ему денег давать должен?
– С таких, что у меня сумку отобрали! – прошипела я. – А то бы ни в жизнь к тебе не обратилась, жадина и жлоб!
Сарычев пожал плечами и вынул из кармана мятую сотню.
– Уж спасибо за вашу доброту! Спасибо за вашу щедрость! – Оборванец картинно поклонился, и я невольно отшатнулась, сообразив, что сейчас на меня накатит такой густопсовый запах, что и дух вон…
Но, как ни странно, ничего подобного не случилось. Никакого запаха я не почувствовала.
Парень сверкнул глазами и заразительно захохотал, отступая. И вдруг исчез. Вот исчез, как не было.
Шустрый такой бомжара попался… подозрительно шустрый…
Машинально я взяла из рук Сарычева ключи от машины, которые сама же и отдала ему перед тем, как идти на вокзал. Еще от квартиры ключи, и карточки, что были в кошельке, оставила там только мелкие купюры. И права тоже отдала, так что сейчас я похвалила себя за предусмотрительность и села за руль.
Из головы не шел тот парень. Что-то с ним было не то. Машину он мою караулил, чтобы сто рублей получить? Снял бы зеркало или вообще в салон залез, есть такие умельцы…
Одет жутко, но запаха не было.
С другой стороны, ну что запах? Его к делу не подошьешь…
И только выехав на Лиговский проспект, я осознала, что меня насторожило.
Когда он засмеялся, я видела его зубы. Белые-белые, просто сахарные. Что хотите делайте, но ни у какого бомжа таких зубов быть не может. И кто же он такой…
– Куда мы едем? – спросил Сарычев.
Я скосила на него глаза. Вот навязался на мою голову. С другой стороны, все же он меня спас, стащил тот агрегат, сумел его запустить (чему я теперь удивляюсь). Выручил, в общем, девушку из беды. Но если честно, то именно он меня в это дело и втянул.
Вот если бы не он, то я сейчас бы сидела спокойно дома и пила чай с баранками. А утром поехала бы на работу и там занималась документами под руководством Кисляева, поскольку Сарычев бы сидел в камере. Потому что я твердо уверена, кто бы из сотрудников ни оказался на моем месте, никто не стал бы его спасать. Вызвали бы полицию прямо там, в квартире, когда увидели его жену мертвой.
А я вот… нет, ну черт меня дернул с ним переспать! Из-за этого все неприятности!
Тут я невольно дернулась.
Господи, неужели я вожусь с ним только из-за этого? Да та ночь ничего для меня не значит, совсем ничего, и для него, кстати, тоже, если учесть все то, что он мне высказал на следующий день в офисе.
– Что, что такое? – забеспокоился шеф. – Ты на дорогу смотри внимательней, а то еще в аварию попадем! Только этого нам сейчас не хватало!
– Не говори под руку! – огрызнулась я, а про себя добавила, что я ему не персональный водитель.
Некоторое время мы ехали в молчании, потом он покосился на меня и спросил строго:
– Все же я должен знать, куда мы едем?
«На Кудыкину гору воровать помидоры!» – вспомнила я детскую присказку.
Очень мне не понравился его тон. Сидит и корчит из себя начальника. И не доходит до него, что я не его подчиненная. Уже два дня это не так. Но ругаться в машине не хотелось, да и вообще выяснять отношения не люблю. Тем более нам с Сарычевым нечего выяснять. Нет у нас никаких отношений.
– Домой мы едем, – сквозь зубы процедила я. – Больше некуда мне ехать.
– Но… это может быть…
– А если тебе не нравится – можешь катиться на все четыре стороны! Я тебя не удерживаю!
