Я примерилась, чтобы попало точно в лоб, а что там потом будет с этим козлом, меня мало волнует.
И в самый последний момент, уже с силой опуская арматурину, я увидела перед собой знакомый черный берет. И потертую серую курточку в пятнах краски. Успела только отвести руку, чтобы удар пришелся не в голову, зато Сарычеву попало по ноге. Кажется, здорово, во всяком случае, он охнул и выругался.
– Ты что, рехнулась? – завопил он, подпрыгнув.
– Мало тебе еще, – процедила я, – нужно было по голове приложить, и тогда кончились бы мои неприятности.
Тут же я с ужасом осознала, что нет, теперь неприятности не кончатся, а только начинаются. Ведь я попала в поле зрения этих бандитов, так что они не отвяжутся.
Я повернулась неловко и тут же скорчилась от боли в животе.
– Что с тобой, что? – подскочил Сарычев.
– Все из-за тебя. – Как я ни пыталась удержать слезы, они брызнули и покатились по щекам. – Все мои несчастья из-за тебя! Вот что я тебе сделала, а? За что ты так со мной?
– Тихо, тихо, успокойся. – Он подхватил меня. – Они тебя били? Идти можешь? Нужно выбираться отсюда скорее, пока они не вернулись. А они вернутся!
Умом я понимала, что он говорит дело, но все равно хотелось топать ногами, капризничать и рыдать.
Однако Сарычев не стала меня утешать, просто потащил вон из комнаты.
– Да брось ты эту штуку! – Он вырвал у меня из рук ржавую арматурину и запустил ею в эту машину, переливающуюся огнями.
Там что-то стукнуло, хрустнуло, брякнуло, и огни погасли, а дым прекратился сам собой.
Я, однако, снова подобрала арматурину, решив с ней не расставаться пока. На всякий случай.
– Что это было? – спросила я на бегу.
– Это у одного мужика тут позаимствовал, усовершенствовал ее немного, ну и сработало…
Мы выскочили во двор, пересекли его, заскочили в другую дверь, спустились по железной лесенке, уперлись в еще одну дверь, эта была железная, но замок, на наше счастье, открывался изнутри, так что выйти можно было без проблем, после чего мы снова пересекли двор, но уже другой, и дверь на этот раз была старая, доисторическая, висевшая на одной петле.
За этой дверью был узкий коридор, завешанный какими-то стендами. Пахло общественным туалетом и еще каким-то дешевым дезинфицирующим средством.
Из коридора шла лестница, но не вниз, а вверх.
Самое интересное, что за это время мы не встретили ни одного человека, только где-то слышались приглушенные голоса и ритмично стучали по металлу.
По лестнице мы поднялись на один пролет и снова уперлись в дверь. Эта дверь была заперта на обычный висячий замок.
– Черт! – выругался Сарычев, свесившись вниз. – Вроде эти козлы за нами идут.
Недолго думая, я засунула свою железяку в проушины замка, и поддержала сам замок, чтобы не упал с грохотом.
– Ты что это? – нахмурился Сарычев, но я даже не посмотрела в его сторону.
За дверью находилась самая обычная лестничная площадка – две квартирные двери, потертый резиновый коврик, в меру воняет помойкой и кошками.
Я заклинила дверь своей железякой, чтобы изнутри ее было не открыть, и мы побежали вниз.
Подъезд не был заперт и выходил в безлюдный переулок. Шел мелкий дождь.
Я огляделась и в неверном свете фонаря увидела, что мы находимся на Лиговском проспекте, совсем недалеко от того открытого двора, где я оставила машину.
– Ты куда? – Сарычев схватил меня за рукав. – Уходить надо! Как можно скорее!
– Я тут машину не оставлю! – огрызнулась я. – Здесь такой район – к утру ее по винтику разберут! Слышал, наверное, про лиговскую шпану? К тому же добраться как-то до дома нужно? Метро закрыто, не пешком же идти…
– Левака возьмем!
– Какого левака? – едва не заорала я. – Ты где живешь вообще? На луне? Здесь левака не взять, здесь у вокзала все свои, мафия у таксистов. Если к кому из них сядешь – через час все, кому нужно, узнают, куда он нас возил. Ты вообще на каком свете находишься, что таких элементарных вещей не знаешь?
Сумку у меня эти два урода отобрали, но там не было ничего ценного, кроме «Уголовного кодекса». Ну, им рано или поздно пригодится. Хотя вряд ли он им поможет.
Машина моя стояла на прежнем месте, к счастью, никто ее не тронул, зато рядом на пустом ящике сидел заросший до глаз мужик и пил пиво из банки.
