В квартиру сразу же ввалились двое полицейских. Один был молодой, толстый, розовощекий и кудрявый. Другой – постарше, очень худой, с землистым цветом лица и желтыми от никотина пальцами. Пахло от него застарелым дешевым табаком. От второго табаком не пахло, зато несло потом.
– Что это вы так долго? – сурово осведомился молодой, подозрительно оглядывая прихожую.
– А что это вы так рано? – ответила я вопросом на вопрос и демонстративно зевнула во весь рот. – Я еле глаза продрала… я так рано обычно не встаю…
– А мы встаем! – отрезал тот же полицейский и сразу же взял быка за рога. – Вы одна в квартире?
– Вы же видите, что одна! – Я широко развела руками, показывая на открытые двери кухни и комнаты. – Вообще, что за вопросы? Вас что – интересует моя личная жизнь?
– Не обижайтесь на моего коллегу! – примирительно проговорил второй полицейский и изобразил подобие улыбки, отчего стали видны желтые, кривые и прокуренные зубы. – Он по утрам всегда такой… нервный.
Видимо, они разыгрывали старую как мир пьесу – «добрый и злой полицейский».
– Так зачем же вы так рано притащи… пришли? – осведомилась я, подавив демонстративный зевок.
– Чтобы точно вас застать дома. А то потом вы куда-нибудь уйдете, а нам нужно задать вам несколько вопросов.
– Несколько вопросов! – повторил нервный полицейский зловещим голосом и состроил грозное выражение лица. – Вы что, так и будете держать нас в прихожей?
«А я вас в гости не приглашала!» – хотелось мне огрызнуться, но я сдержала порыв, поскольку в ушах прозвучал мамин голос: «Не болтай лишнего!»
Да тут и без мамы можно догадаться, вон какой этот молодой мент противный. Надо же, такой толстый – и такой злой!
А парень так и стрелял глазами по сторонам – видно, пытался понять, нет ли в квартире еще кого-то.
– Нет, отчего же в прихожей? – проговорила я светским тоном. – Пожалуйста, проходите сюда…
И я проследовала на кухню, приглашая их за собой.
Но, уже войдя туда, я увидела на полу черный мужской носок, оставленный Сарычевым на самом видном месте.
– Ах нет! – воскликнула я испуганно. – У меня здесь не прибрано! Пойдемте лучше в комнату!
– В комнату так в комнату! – миролюбиво проговорил «хороший полицейский». Не то чтобы он был добрее, просто ему все было, что называется, до фени.
А его нервный коллега попытался заглянуть на кухню через мое плечо, но я встала так, чтобы носок не был ему виден, а как только полицейские отошли от двери, ловко отфутболила злополучный носок под буфет.
– Вообще, что вам от меня нужно? – Я демонстративно посмотрела на часы. – Мне уже скоро на работу… а еще хотелось бы принять душ, позавтракать…
– Подождете! – рявкнул толстый.
– Ага. – Я постепенно заводилась. – Меня за опоздание премии, между прочим, лишают! Вам-то все равно, а я на зарплату живу!
– Ну, зачем вы так, – перебил его напарник. – Мы же к вам по-хорошему…
– Пока по-хорошему! – не удержался «злой». – Вот, кстати, насчет работы… вы вчера возили своего шефа, Сарычева… это что, ваша обычная обязанность?
– Да ничего подобного! – возмутилась я. – Я не водитель, у меня другие обязанности. Он обычно сам ездит, на своей машине.
– А как же вчера?…
– А вчера он не мог сам водить, потому что ногу подвернул. Вот и попросил меня…
– Попросил? – ехидным тоном уточнил «злой».
– Попросил… но вы же знаете, что такое просьба начальника. Она равнозначна приказу. У вас ведь тоже начальство есть, правда? Так что вы меня понимаете…
– Ох правда! – вздохнул «добрый полицейский», и напарники выразительно переглянулись.
– Мы сейчас не о нашем начальстве говорим, – спохватился толстый. – Мы сейчас говорим о том, что вы делали вчера. И пожалуйста, не уходите от ответа!
– Я и не собиралась, – удивилась я, – сказала как есть.
– Ничего, расскажете еще раз. Значит, ваш начальник подвернул ногу и не мог сам водить машину, поэтому попросил вас поработать личным водителем…
Мент постарше вольготно пристроился за хозяйкиным столом и разложил на нем какие-то бумаги, при этом огляделся и протянул мне руку не глядя.
– Совершенно верно. – Я тут же сообразила вложить ему в руку свой паспорт.
– А почему именно вас? – прищурился толстый, отчего его глаз не стало видно.
