Устав от ожидания, он уселся в кресло – и в этот миг высокая дверь кабинета распахнулась, на пороге показался епископ.
Жереми рывком вскочил, словно был виноват: ведь он осмелился отдохнуть в кресле.
– Монсеньор…
Епископ, загадочно улыбаясь, смерил его взглядом. На нем была фиолетовая шелковая сутана, которая подчеркивала его превосходство и влияние. Жереми прошел следом за ним в кабинет.
Седовласому епископу было около пятидесяти лет, с серьезного лица смотрели умные глаза. Однако Жереми уже приходилось видеть, как тот умел очаровать собеседника, чтобы его убедить.
Просторный кабинет с версальским паркетом, застланным персидским ковром, заливал яркий свет, оживлявший стены, украшенные подлинными обюссонскими гобеленами.
Жереми примостился на плетеном стуле возле прямоугольного стола, тем временем хозяин кабинета принялся разбирать бумаги.
– Какие новости в приходе?
– Отличные, – воодушевился Жереми. – Я занялся привлечением новых прихожан, и результаты весьма обнадеживают.
Епископ направился к массивному креслу, стоявшему в торце стола. В руке он держал какие-то документы, в которые то и дело заглядывал, слушая собеседника. Пастырский перстень[11] на безымянном пальце правой руки посверкивал аметистом в окружении бриллиантов.
– Я вызвал вас, – вдруг заговорил он, выделяя каждый слог, – потому что хочу составить себе ясное представление о том, что происходит в Клюни в последние месяцы.
В кабинете воцарилась тишина. Жереми не знал, что ответить.
Их своего массивного кресла епископ пристально, с подозрением его разглядывал, полуулыбка не могла скрыть суровости его взгляда. В рассеянном беловатом свете, проходящем сквозь облака, лицо казалось бледным.
– Вы ничего не хотите мне сказать, отец Жереми?
Застигнутый врасплох, Жереми пытался сохранять спокойствие.
– Я воплотил в жизнь некоторые идеи, ради того чтобы привлечь в церковь прихожан, и…
– Идеи? Какого рода идеи?
– Как бы это сказать… я постарался освежить некоторые из наших практик, чтобы меня услышало больше прихожан, монсеньор.
Епископ задумчиво покачал головой:
– А не зашли ли вы, случайно… слишком далеко?
Жереми посмотрел на него. Интересно, кто же ему докладывает, в чем именно его упрекают?
– Каждую минуту я повинуюсь голосу совести и точно следую духу Евангелия.
Епископ наклонился над бумагами, которые держал в руке.
– Духу Евангелия, – медленно повторил он. – Духу Евангелия… А почитаете ли вы дух Церкви, к которой принадлежите?
Он произнес эти слова намеренно безразличным тоном, потом взглянул Жереми прямо в глаза, явно желая уловить малейшую реакцию.
– Я надеюсь на это, монсеньор.
– Так вы надеетесь на это или вы в этом уверены?
Несколько мгновений Жереми медлил с ответом.
– Я со всей искренностью надеюсь на это.
Епископ поморщился, все так же пристально его разглядывая. Жереми чувствовал себя так, словно его раздели донага, посадили на скамью подсудимых и теперь прикидывают, как и за что осудить.
Наконец епископ тяжело вздохнул и, к большому облегчению Жереми, стал расспрашивать о повседневных делах прихода. Спустя десять минут он проводил гостя к выходу.
Огибая стол, Жереми быстро взглянул на листок бумаги, который епископ туда положил.
Это была маленькая афишка, напечатанная на бледно-лиловом фоне. Взгляд притягивал заголовок: «БЕСПЛАТНО!» – за ним шел короткий текст: Приглашаем всех, кто хочет обсудить личные проблемы в доверительной обстановке».
Жереми застыл на месте, увидев на афише адрес своей церкви. Когда же он прочел остальной текст, в нем взметнулись сразу и стыд, и гнев. Половину листа занимал рисунок, похоже сделанный черным фломастером и изображавший его исповедальню. А чуть ниже крупным гротескным шрифтом значилось:
Будка консультанта.
