У волка засосало под ложечкой. Ему показалось, что его вот-вот схватят. Во всяком случае этот приветливый мужчина явно что-то заподозрил. Ярмесу захотелось садануть всадника в подбородок, выпиравший из-под нарочито мирной соломенной шляпы, и дать деру во все лопатки. Но кругом были люди.
-- Чего молчишь? Язык проглотил? - улыбнулся мужчина. У него была хорошая, открытая улыбка и, если бы волк не подозревал всех, он ответил бы незнакомцу вполне дружеским оскалом.
-- Много в этом году на Доросе гадюк? - спросил всадник, и сердце Ярмеса оборвалось в желудок. Незнакомец назвал заветную фразу.
-- Змей нет, - как завороженный, ответил он, -- Зато большой орлиный выводок.
Мужчина довольно кивнул. Он опустил вниз руку, и Ярмес увидел золотой браслет с оскаленными волчьими головами.
-- Я ждал тебя еще недели две назад. - сказал незнакомец. - Что с Эвмилом? Почему пришел не он?
-- Мы не знаем, -- выдохнул Ярмес. - Мы думаем, первого гонца убили дорогой.
-- Убили? - брови всадника поползли вверх. - Хорошо, если только убили. Я боюсь другого.
Ярмес внутренне возликовал: все-таки приятно, когда твои опасения разделяет "живой бог".
-- Говори все сейчас. - твердо сказал царь. - Я не смогу отъехать с тобой, не привлекая внимания. Долго шел?
-- Неделю.
-- Что-нибудь стряслось?
-- Нет вестей от вас. Наши боятся.
-- Многие ропщут? - на губах Делайса дрогнула понимающая улыбка.
Ярмес не сумел ему соврать.
-- Да. Люди устали ждать. Я охотник, я знаю: можно и пересидеть в засаде!
-- Потерпите еще немного. - мягко попросил царь. - Есть шанс все кончить миром.
-- Разве? - этого волк не ожидал.
-- Маленький. Почти пустой. - кивнул Делайс. - Но я не могу его не использовать, прежде чем мы все сметем. Перед великими мистериями я буду требовать отмены жертв. Если до вас дойдет весть, что со мной что-то случилось, -- он поморщился, -- считайте это сигналом. Удачи.
-- Удачи. - выдохнул в ответ волк.
Делайс тронул пятками бока коня и не оборачиваясь поехал вперед.
Ярмес таращился царю в след. Вот этот человек ему нравился. Хладнокровно рисковать жизнью, имея тонкую, как кишка трески, возможность предотвратить бойню. Сам волк, хлебнув крови, в своем роду, больше уважал такого царя, чем крикунов из лагерей в горах, которые, не понюхав паленого, из кожи вон лезли: Скорее! Скорее!
Однако в душе Ярмес не верил, что все обойдется. У него, как у зверя, было чутье на кровь. И теперь, глядя в спину, удаляющемуся всаднику, он почти видел, как вокруг его головы сгущается что-то темное. Неотвратимое. Злое.
* * *
Умму Элак нашел в порту. Девушка без цели бродила по мокрому деревянному настилу у воды. Она с тоской глядела на длинные триеры, чьи глазастые морды и окованные медью носы почему-то рождали в ней тревожные чувства. Погода была безветренной, и паруса висели, как животы после родов.
Бера, сама того не замечая, прижала руку к поясу. Когда-то теперь у нее будет доброе потомство? И сколько ей еще шататься по чужой земле? Ее душа разрывалась от противоречивых желаний: немедленно возвратиться домой, в горы, под надежную сень рода или бежать куда глаза глядят вместе с этими горделивыми длинными ладьями, не боящимися большой воды.
-- Эй, Бера! - окликнул ее пан. - Я тебя обыскался!
-- Чего тебе? - враждебно осведомилась женщина.
-- Не хорошо забывать старых друзей. - лесной бог хлопнул ее по плечу.
-- Ты мне не друг. - насупилась медведица. - Ты служишь лгунье.
-- А ну придержи язык! - пан схватил девушку за локоть. - Из-за тебя госпожа поссорилась вчера с царицей.
-- Я ждала суда. - упрямо мотнула головой Бера. - А не бойни на потеху.
-- Разве командир сотни решает, как вести судебный поединок? встряхнул ее Элак. - Опомнись, женщина! То, что Бреселида сестра царицы, дает ей право спорить, но не делает хозяйкой Горгиппии.
-- А жаль. - со злобой выдохнула медведица. - Решай она, такого позора бы не было.
-- Значит это ты понимаешь. - удовлетворенно кивнул пан. - Теперь осталось только пойти к госпоже и извиниться за дерзости, которые ты ей наговорила.
-- Я? - вскинулась Умма. - Но ведь это меня обманули!
