— «Что у Эльстира общего с Эле?» — выразила недоумение г-жа Вердюрен. «Нет, нет, это восемнадцатый век, но только взвихренный. Это — Ватто в век пара». И Саньет засмеялся. «Старо, старо-расстаро, меня этим угощают уже несколько лет», — сказал Вердюрен; он действительно слыхал это сравнение от Ского, но Ский утверждал, что придумал его он. «Вам не везет, — подхватила г-жа Вердюрен, — когда вам наконец удается сказать членораздельно что-нибудь более или менее остроумное, то выясняется, что вы это у кого-нибудь позаимствовали. Мне жаль Эльстира, — продолжала она, — он человек талантливый, но он даром растратил свой большой живописный темперамент. Ах, если бы он не порывал с нами! Из него вышел бы лучший современный пейзажист. И ведь он так низко пал из-за женщины! Впрочем, меня это не удивляет: он человек приятный, но пошлый. В сущности, он зауряден. По правде сказать, я это сразу почувствовала. Откровенно говоря, он никогда меня не интересовал. Он мне нравился, вот и все. Начнем с того, что он грязнуля. Вам нравятся люди, которые никогда не моются?» «Что это мы такое красивое едим?» — спросил Ский. «Это земляничный мусс», — ответила г-жа Вердюрен. «Но это же изу-ми-тель-но! Хорошо бы откупорить шато-марго, шато-лафит, портвейн». — «Не смешите меня — ведь вы пьете только воду», — сказала г-жа Вердюрен; притворившись, будто эта прихоть гостя ей доставляет удовольствие, в глубине души она ужаснулась такой расточительности. «Да не для того, чтобы пить, — возразил Ский, — мы наполним наши бокалы, а потом принесут дивные персики, громадные апельсины и поставят здесь — так, чтобы на них падал луч заката; это будет многокрасочно, как лучший Веронезе». — «Обойдется это почти во столько же», — проворчал Вердюрен. «Вот только уберите этот сыр, он такого противного цвета!» — сказал Ский и попытался отобрать у хозяина дома тарелку, но тот принатужился и отстоял свой грюйер
274. «Понимаете, без Эльстира я не скучаю, — сказала мне г-жа Вердюрен. — Вот он — художник совсем иного склада. Эльстир — труженик, человек, который не отойдет от мольберта, даже если ему мольберт осточертеет. Это прилежный ученик, это рабочая лошадь на поводу конкурсов. А Ский позволяет себе все, что хочет. Вот увидите: за ужином он возьмет да и закурит». — «Сказать по совести, мне непонятно, почему вы не стали принимать Эльстира вместе с женой, — заметил Котар, — он бывал бы у вас по-прежнему». — «Прошу вас, господин профессор, держать себя в границах приличия. Я потаскушек в дом к себе не зову», — отрезала г-жа Вердюрен. В свое время она делала все для того, чтобы вернуть Эльстира, и даже с женой. А до его женитьбы старалась рассорить их, говорила Эльстиру о его любимой женщине, что она глупа, нечистоплотна, распущенна, что она воровка. На сей раз г-жа Вердюрен своего не добилась. Эльстир порвал не с женой, а с салоном Вердюренов; и он был рад этому так, как радуются обретшие веру, благословляющие свою болезнь или превратность судьбы, благодаря которым они отошли от зла и которые направили их на путь спасения. «Профессор бесподобен, — продолжала г-жа Вердюрен. — Уж тогда скажите прямо, что мой салон — это дом свиданий. Можно подумать, что вы не знаете госпожу Эльстир. Да я бы предпочла принимать у себя гулящую девку! Нет уж, увольте, это кушанье не для меня. Да и потом, вот что я вам скажу: терпеть его жену — это было бы просто глупо, раз ее муж перестал меня интересовать: он устарел, это уже не искусство». — «Но ведь такой умный человек — как это могло с ним случиться?» — сказал Котар. «О нет! — возразила г-жа Вердюрен. — Даже в те времена, когда у него был талант, — а талант у этого негодяя был, да еще какой! — ума ему явно не хватало, и этим он раздражал». Г-жа Вердюрен вынесла об Эльстире такое суждение еще до разрыва с ним и до того, как она разлюбила его живопись. Дело в том, что, даже когда Эльстир еще входил в ее кружок, он иной раз проводил целые дни с какой-нибудь женщиной, которую г-жа Вердюрен почему-то считала «дурехой», а это, с ее точки зрения, умному человеку не пристало. «Нет! — придав своему лицу беспристрастное выражение, повторила она. — По-моему, он и его жена — отличная пара. Более скучной женщины я не встречала, клянусь вам; если б мне пришлось провести в ее обществе не более двух часов, я бы не выдержала, я бы озверела. А говорят, что ему она кажется очень умной. Давайте же наконец сознаемся, что наш Тиш всегда был
