Симона. Да.
Ангел. А дерево стоит во дворе?
Симона. Да. Тополь.
Ангел. А листья шумят под ветром?
Симона. Да. Их шум ясно слышен.
Ангел. Значит, надо сражаться, даже если враг победил.
Симона. Но как же я могу сражаться, если у меня нет меча?
Ангел. Слушай:
Когда победитель ворвется в ваш город,
Встречайте его молчаливым отпором.
Никто пусть не даст ему в руки ключа:
Ведь этот пришелец не гость - саранча.
Пускай не найдет он ни платья, ни пищи,
Напрасно пусть крова и отдыха ищет.
Что сжечь вы не сможете, то зарывайте,
Хлеб прячьте в подвал, молоко выливайте.
Чудовищем пусть он слывет между вами,
Он должен есть землю, он должен пить пламя!
Куда ни шагнет, к милосердью взывая,
Край будет враждебен и неузнаваем
Не будет пощады ему никогда!
Пустынями лягут вокруг города.
Так сделай же так, чтобы выжжен был край.
Не бойся. Не думай.
Иди! Разрушай!
Сцена темнеет. В нестройную музыку несколько раз вторгаются тихие, настойчивые слова ангела: "Иди! Разрушай!" - и внятный гул тяжелых танков.
III
Огонь
A
Старая мадам Супо, вся в черном, позади нее - горничная Тереза и дядюшка Густав, в своем воскресном костюме, ждут в воротах капитана немецкой армии. Жорж, теперь одетый в штатское, прислонился к двери гаража, где Симона прячется от мадам Супо. Снаружи доносится шум проходящих мимо
танков.
Симона. Она бледная как мел и боится.
Жорж. Она думает, что ее схватят как заложницу и расстреляют. У нее всю ночь были прлпадки, и Тереза слышала, как она громко кричала: "Эти мясники всех убьют!" И все-таки она осталась, из жадности, и ждет теперь немецкого капитана. Я никак не пойму, почему ты не хочешь ей показаться? Что-нибудь случилось?
Симона (лжет). Нет-нет, Просто она меня отослала бы, если бы я попалась ей на глаза. Она боится, что немцы могут меня обидеть.
Жорж (недоверчиво). И только поэтому она не должна тебя видеть?
Симона (стараясь переменить разговор). Как вы думаете, немцы догнали Мориса и Робера?
Жорж. Возможно. А почему ты перебралась из своей комнаты в главном здании?
Симона (лжет). Но теперь же освободилась комната шоферов. Как вы думаете, Андре теперь скоро вернется?
Жорж. Вероятно. Может быть, она тебя уволила, Симона?
Симона (лжет). Нет.
Жорж. Вон идут немцы.
С улицы входит немецкий капитан в сопровождении капитана Фетена. В воротах оба офицера и мадам Супо обмениваются, учтивыми поклонами. Разговора их не
слышно.
Наш капитан, тайный фашист, считает за честь представить мадам Супо исконного врага. Они обмениваются любезностями. Они обнюхивают друг друга, и, по-видимому, запах им не кажется неприятным. Исконный враг - вполне приличный господин, хорошо воспитанный. Мадам Супо явно испытывает огромное облегчение. (Шепчет.) Идут сюда.
Симона отступает в глубь гаража. Мадам Супо ведет обоих господ через двор в
отель. За ними следует горничная Тереза.
Дядюшка Густав (которому мадам что-то шепнула на ухо, подходит к Жоржу и Симоне). Мадам не хочет больше видеть в отеле сброд из спортивного клуба. Это может рассердить господ немцев. А хозяин, по-видимому, мог вовсе не уезжать.
Жорж. Первое, что они передали по радио, было: "Кто будет соблюдать спокойствие и порядок, тому бояться нечего".
Дядюшка Густав. Тот, в отеле, когда он чего-нибудь хочет, говорит: "Пожалуйста. Пожалуйста, покажите моему денщику мои комнаты".
Симона. Но он же все-таки враг.
Дядюшка Густав уходит на склад.
Жорж. Что, твоя двоюродная сестра опять видела сон?
Симона. Да, прошлой ночью.
Жорж. Опять про Орлеанскую деву?
Симона (кивает). Она получила дворянское звание.
Жорж. Это, наверно, было большим событием для нее.
Симона. В ее родном городе отменили налоги, как в книжке.
Жорж (довольно резко). А наяву запасы из гостиницы не раздают населению, как обещали.
Симона (смущенно). Об этом моя сестра не говорила.
Жорж. Ага!
Симона. Мсье Жорж, если в таком сне, какие снятся моей кузине, появляется какой-нибудь человек в образе ангела - это значит, что этот человек умер?
Жорж. Думаю, что нет. Это значит только, что тот, кто видит сон, боится, что этот человек умер. Кстати, что твоя сестра должна еще проделать?
