— И?
— Он согласился.
— Она приедет в Вену?
— Мадам де Ружмон будет здесь в среду.
Козиму чрезвычайно взволновало это известие, ее широкое густо напудренное лицо покрылось маленькими красными пятнами.
— Возможно, мадам де Ружмон подтвердит ваши догадки, — продолжал Райнхард. — Может быть, она также поможет нам раскрыть тайну трагической кончины герра Уберхорста. Для этого она предложила организовать еще один сеанс, собрав всех членов круга фройляйн Лёвенштайн. Вы не поможете нам в этом?
— Конечно… — От избытка эмоций у Козимы перехватило дыхание.
Райнхард записал что-то в блокнот.
— Мадам де Ружмон будет проживать по этому адресу, — он вырвал листок из блокнота и протянул ей. — Это рядом с Петерскирхе. Я хочу, чтобы все собрались там в четверг в восемь вечера.
Козима взяла листок бумаги дрожащей от волнения рукой.
— Я немедленно разошлю приглашения всем, кроме герра Брауна, конечно.
— Нет, герра Брауна тоже включите в список.
— Вы нашли его?
— Вернулся в Вену на прошлой неделе. Он вынужден был срочно уехать навестить больную тетушку в Зальцбурге.
Тон Райнхарда был сухим, как мертвое дерево.
— Когда синьора Локателли привели в морг, он с ужасом обнаружил сильные ожоги на ногах своей жены. Конечно, это подтверждало то, о чем она писала, — профессор Грунер слишком усердно лечил ее электротерапией. Локателли переговорил с некоторыми своими хорошими знакомыми в парламенте, и через несколько дней нагрянул правительственный инспектор. Очевидно, полным ходом идет какая-то проверка, с нами всеми будут беседовать.
— А что с Грунером? — спросил профессор Фрейд.
— Не знаю, — ответил Либерман. — Я не видел его с тех пор, как он грозился уволить меня.
— Получается, что вам помог бог медицины, — он постучал пальцем по маленькой бронзовой фигурке, сидящей на грубом квадратном троне. — Это значит, что вы сможете продолжить лечение англичанки.
— Да, наверное, еще несколько недель, пока Грунер не вернется.
— Если он вернется, — проговорил Фрейд, выпуская изо рта огромное облако сигарного дыма и лукаво улыбаясь.
— Я уверен, что у профессора Грунера тоже есть влиятельные друзья, — возразил Либерман.
Фрейд пожал плечами и продолжал вертеть в руках бронзовую фигурку. Это было его недавнее приобретение, поэтому он не мог пока оставить ее в покое.
— Имхотеп, — сказал Фрейд, вдруг заметив, что Либерман смотрит на него.
По лицу Либермана было видно, что это ему ни о чем не говорит.
— В античные времена его отождествляли с греческим богом медицины и врачевания Асклепием.
— А-а-а, — понимающе протянул Либерман.
Фрейд вернул бронзовую фигурку на ее место среди остальных древних статуэток и неожиданно вернулся к началу их разговора.
— Описанный вами случай представляет большой интерес, Макс. Но у меня есть некоторые замечание относительно вашего метода и толкований.
Либерман поднял брови.
— Как вы знаете, — продолжал Фрейд, — я предпочел гипнозу метод свободных ассоциаций — когда пациент говорит все, что приходит ему в голову, без всяких ограничений. Психоаналитик слушает и делает выводы не только из слов, но и из того, что их сопровождает: пауз, колебаний, изменений громкости голоса, направления развития логической цепочки. С гипнозом связано множество проблем… например, не каждого пациента можно ввести в транс. Помню, когда я был в Нанси несколько лет назад, Лиебо охотно признал это. Бернхайм добился большего успеха, но по своему опыту я знаю, что полное погружение в транс возможно гораздо реже, чем можно подумать, читая отчеты Бернхайма. Как бы то ни было, по моему мнению, самая важная проблема, связанная с гипнозом, заключается в том, что никогда нельзя быть до конца уверенным, является ли наблюдаемое состояние настоящим или нет. В гипнотическом трансе пациент становится чрезвычайно внушаемым. Я не считаю совпадением то, что в клиниках, где применяют гипноз, чаще обнаруживают случаи раздвоения личности. — Разочарование Либермана было очевидно, и старик решил слегка смягчить удар. — Хотя, конечно, вы лучше знаете свою пациентку, Макс. Но обдумайте мои слова.
— Конечно, — с уважением сказал Либерман. А потом, рискуя навлечь на себя еще большее осуждение, он осторожно спросил: — У вас были еще замечания относительно моего… толкования?
