— Правда?
— Она считает, что герр Уберхорст помогал фройляйн Лёвенштайн в ее стремлении покорить демоническую силу и хотел спросить, обратиться ли ему к помощи черных магов.
Либерман покачал головой:
— Ты все еще уверен, что Уберхорст не мог быть любовником Шарлотты Лёвенштайн?
— Абсолютно.
— Тогда получается, что фройляйн Лёвенштайн просто взяла и рассказала ему свой секрет? С чего вдруг?
— Ну, учитывая ее затруднительное положение, она вряд ли могла ждать сочувствия от Брауна.
Мимо промчался лакированный черный экипаж с опущенными шторами.
— Газеты до сих пор ничего не сообщали о ее беременности?
— Нет, насколько мы знаем, Браун не общался с журналистами.
— То есть никто больше не знает, что она была беременна?
— Верно. Только Браун.
Две монахини-урсулинки, опустив головы, перешли дорогу перед ними.
— Ты видел, какие странные инструменты были в мастерской Уберхорста? — спросил Либерман. — Шприц, магниты… Я почти уверен, что он пытался выяснить, каким образом был проделан фокус с запертой дверью. Его так захватила эта идея, что со временем он наверняка разгадал бы эту загадку. А кто еще, кроме Заборски, был в мастерской Уберхорста?
— Герр Хёльдерлин заходил туда днем в пятницу забрать книгу.
— Какую книгу?
— Что-то мадам Блаватской. Фрау Хёльдерлин одолжила ее ему около месяца назад.
— Таким образом, и Хёльдерлин, и Заборски могли прийти к одному и тому же выводу. А что Браун?
— Он сказал, что никогда не был в мастерской Уберхорста.
— Где он был в пятницу ночью?
— Он сказал, что был один в своей комнате, потому что слишком много выпил.
Из-за поворота появились три кавалериста. Их шпоры позвякивали, будто где-то вдалеке тренькала гитара.
— Как ты можешь быть уверен, что Браун придет туда сегодня вечером? — спросил Либерман.
— Хаусман был с ним весь день, — сказал Райнхард, — и если Браун вздумает пойти на попятную, он проводит его к мадам Ружмон.
— Очень предусмотрительно, Оскар.
— Да, он не хотел идти туда сегодня вечером. Он не хотел снова видеть их. Не из-за угрызений совести, а потому что думал, что мы рассказали им об обмане на сеансах. Он не хотел встречаться с ними, боясь, что они потребуют назад свои деньги.
— Ты сказал Козиме фон Рат, что их всех обманывали? — спросил Либерман.
— Нет.
— А что ей известно о подозрительном исчезновении Брауна?
— Я сказал фройляйн фон Рат, что он должен быть съездить в Зальцбург проведать больную тетушку. Браун знает, что ответить, если ему будут задавать сложные вопросы. Думаю, в свое время они узнают правду.
Двое мужчин прошли вдоль каменной стены дворца с множеством окон Хофбург к Йозефплац. На другой стороне улице фонарщик зажигал фонари.
— Знаешь, Макс, я очень удивился, что ты согласился пойти со мной сегодня.
— Почему?
— Потому что ты считаешь спиритические сеансы глупостью.
— Это правда.
— Тогда почему тебе так захотелось присутствовать на этом сеансе?
— А разве это не очевидно?
— Да нет.
— Это, наверное, последний раз, когда соберется весь кружок фройляйн Лёвенштайн. У меня больше никогда не будет такой возможности, а мне очень интересно увидеть их всех вместе.
Они прошли мимо конной статуи императора Иосифа Второго, возвышающейся посередине огромной площади, ограниченной белыми фасадами домов в стиле барокко.
— То есть тебя совсем не интересует эта мадам де Ружмон? — спросил Райнхард с ноткой отчаяния в голосе.
— Нет.
— Говорят, что она гениальна.
— Оскар, гениальных медиумов не существует.
— Она много раз помогала «Сюрте».
— Кто тебе это сказал?
— Инспектор Лоран, он прислал мне подробное описание ее заслуг.
— Ну, этот человек, наверное…
— Что?
— Слишком доверчив.
Либерман внимательно посмотрел на своего друга. На нем был твердый котелок, прекрасный английский костюм, а кончики усов, обработанные воском, идеально торчали в стороны. Он выглядел напряженным и немного взволнованным.
— Макс, я признаю, что мое решение воспользоваться в этом деле помощью мадам де Ружмон в самом деле необычно. Но утром в понедельник мне опять придется предстать перед комиссаром Брюгелем. Нет нужды говорить, что он не стал терпеливее, когда узнал об убийстве герра Уберхорста.
